Время жить - 3. Осколки мира. Часть 2 - Мила и Виктор Тарнавские

доктор Кэрт, – покрасневшая Вирта опустила свои неправдоподобно длинные ресницы.

– Так что же мне с ней делать?

Дарин Кедерис совсем растерялся. Не того он ждал от Кэрт Станис, совсем не того...

– Испытайте меня, – попросила Вирта, глядя прямо в глаза спасателю. – А там и решайте.

– Испытать?..

Кедерис огляделся по сторонам. Какие-то лари вдоль стен, дальше ряды кроватей, сколоченных из досок... Что бы такое придумать?

И вдруг он увидел. Стены у госпиталя были из тех же фанерных щитов, и они не прилегали к откосам котлована вплотную. Отсюда, из сеней, было видно, что между земляной стенкой и фанерной перегородкой в самом низу остался проем, похожий на узкую нору, – человеку еле-еле протиснуться.

Кедерис вынул из кармана мелкую монетку и, прицелившись, зашвырнул ее в темную дыру.

– Принесешь обратно, приму, – сказал он Вирте. – Если надо, вот фонарик. Только не потеряй его там.

– И это все? – Вирта задорно улыбнулась. – Да я у бабушки в Нескадах все пещеры в детстве облазила! А тут столько места – танцевать можно!

Скинув с себя медицинский халат и толстый свитер, она опустилась на пол и ловко и быстро скользнула в проем – словно гибкая ласка в расщелину. Через несколько минут послышалась возня, и Вирта так же сноровисто начала выбираться наружу. Причем, головой вперед. В узкой и низкой норе она ухитрилась еще и развернуться.

– Ваша? – в кулаке Вирты Эрилис поблескивала монетка. Вся ее одежда была выпачкана в земле, волосы растрепаны, но она победно улыбалась.

– Моя, – Дарин Кедерис мрачно посмотрел на Вирту. – Что же, тогда завтра с утра жду вас у себя в бараке спасательной службы. Это по дороге мимо вырубки, километров пять отсюда. Не найдете – спросите.

– Найдем, найдем, – засмеялась Вирта.

Ей было совсем легко. Неразбериха и суматоха в лагере очень раздражала ее, и она была рада, что в ее жизни, наконец, появилась определенность. А Гредер... Гредер жив и обязательно вернется, в этом она почему-то не сомневалась.

Выглядело все это даже немного жутковато. Откуда-то из-под земли начали доноситься глухие неритмичные удары, прерываемые неясными шуршаще-скребущими звуками. Затем покрытие на краю обширной пустой автостоянки, засыпанной обломками разрушенного дома, вдруг вспучилось и пошло мелкими трещинами. Так прорастают сквозь асфальт особо настойчивые грибы или в фильмах ужасов выбираются на вольный воздух некачественно убитые вурдалаки.

Нарыв все рос и рос, и вдруг прорвался. Наружу высунулось толстое железное жало. Теперь дело пошло быстрее. Лом взламывал асфальт, разрывая его трещинами на куски. Некоторые из обломков исчезали в расширяющейся на глазах дыре. После того, как отверстие достигло более полуметра в поперечнике, лом исчез. Из-под земли показались руки, а затем голова и все остальное.

Цепляясь за обломки асфальта, Нейл Вифинис выбрался из ямы. Впрочем, теперь уже было хорошо видно, что это вовсе не яма, а подземный ход, круто уходящий куда-то вглубь. Потом Вифинис помог вылезти наружу Гредеру Арнингу и Леттеру Ярки, а втроем они вытащили всех остальных. Предпоследней выбралась наверх Ланта Вифинис. Она едва не застряла в узком проходе, и ее подталкивал сзади доктор Тайдемар Станис.

Все молча сидели кружком у дыры в асфальте, словно в походе у костра. Говорить и вообще двигаться не хотелось. Наверное, они должны были радоваться, ощущать удовлетворение или праздновать триумф, но на самом деле чувствовались только облегчение от завершения тяжелой и грязной, но жизненно важной работы и огромная усталость.

Они пробивались наружу двенадцать дней. От первоначального намерения копать на месте бывшего главного входа пришлось вскоре отказаться. И не только из-за сильно мешавших им обломков лестничной клетки. Просто вырытую землю было некуда девать, а Нейл Вифинис наотрез отказался засыпать ею жилые помещения. Пришлось начинать заново в противоположной стороне. Там хватало пустых отсеков, земля поддавалась лопатам и киркам (хотя от последних в узком туннеле было мало толку), но массу хлопот им доставлял сыпучий грунт. Неделю назад ход обвалился на протяжении почти трех метров, едва не засыпав Леттера Ярки. С тех пор они под руководством инженера Диля Адариса крепили потолок досками, оторванными от нар. Труднее же всего было в последние дни, когда ход уже прилично удлинился, но конца работе все не было видно. А из-за затхлого воздуха в подземелье, против которого не помогали даже поглотители углекислоты, все жаловались на головную боль.

– Хорошо сидим, – сказал наконец Леттер Ярки. – Светло-то как.

На дворе стоял ясный солнечный день, какие иногда бывают поздней осенью, когда все уже дышит прохладой, деревья почти голые, а солнце словно прощается с людьми до весны, пытаясь избытком света компенсировать недостаток тепла.

– Свежо, – поежилась Ланта Вифинис.

Чтобы не застрять в узкой норе, она не стала надевать теплых вещей. После ровных четырнадцати градусов в убежище на улице ей было холодновато.

– Ладно, посидели, пора и вставать, – Нейл Вифинис медленно и с усилием поднялся на ноги. – Пройтись надо, посмотреть, что и как. Только...

– Я понял, – кивнул Диль Адарис. – Я останусь. Нечего мне тут смотреть.

– Вот и хорошо, – Вифинис протянул руку Арнингу, помогая ему подняться. – А ты, Рита, смотри, отсюда ни на шаг. Если что – все вниз, а ты будешь маме помогать. Дядя Диль ее будет тянуть, а ты сзади подталкивать. Поняла?

– Поняла, – недовольно ответила Рита. – Ладно. Я никуда не пойду, папа. Обещаю.

Арнинг усмехнулся. Насколько он уже успел узнать Риту, сдержать обещание этой десятилетней непоседе, сующей свой носик во все щели, будет непросто.

– Тихо-то как, – вдруг заметил Леттер Ярки. Он тоже уже был на ногах.

– И верно... – Нейл Вифинис почесал затылок, будто вспоминая что-то. – Не бомбят, вот оно что! Потому и тихо. Да и чего им бомбить еще?..

Окружающая местность, и верно, сильно изменилась по сравнению с картиной двухнедельной давности. Из двух пятиэтажек, стоявших во дворе, осталась только одна, и то наполовину разрушенная. Вместо второго дома виднелась груда развалин.

Деревья, росшие вокруг автостоянки, пережили бомбежки лучше зданий. Старый гершун, стоявший у въезда, все так же тянул к небу свои ветви, лишь немного посеченные осколками. Вся земля вокруг