Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

здесь на коленях, так это мне. Ты спас меня, а такое не забывается.

Арлинг кивнул, но по-прежнему не знал, что ей сказать. Конечно, он был рад Альмас, однако разница между ними сейчас ощущалась особенно остро. Девушка была, как всегда, безумно красива и величественно прекрасна, он же, как всегда, был грязен и жалок. После тяжелого дня раскопок и бега по крепостной стене вокруг старого города, Арлинг должен был походить на пайрика, выскочившего из бархана. Ветер выдувал с него пыль. С его волос, отросших настолько, что ему приходилось собирать их в хвост, сыпался песок, а вонь от немытого тела должна была оскорблять тонкое обоняние благородной кучеярки.

Но Альмас, похоже, ничуть не смущал его растрепанный вид.

— Скажи мне что-нибудь, — улыбнулась девушка. — Ведь ты же не успел за два месяца стать немым?

Наверное, это была шутка, но она ему не понравилось.

— Что ты здесь делаешь? — произнес он скрипуче. Арлинг откашлялся, но сказанного было не исправить. Вообще-то он хотел приветствовать ее, но долгие дни молчания, проведенные в компании кота и собаки, не прошли бесследно. Наверное, он скоро вообще разучится общаться с людьми.

Юная Пир уперла руки в бока и сердито склонила голову на бок.

— Значит, вот как ты рад меня видеть, — фыркнула она, но тут же спохватилась. — Прости, вечно путаюсь с этими словами. Ты ведь меня не видишь…

— Все в порядке, — успокоил он ее, озадаченно принюхиваясь к запаху моханы, который пробивался сквозь сладкий нектар адраспанов, окутывающий Альмас. Конечно, лучше всего было предположить, что она опрокинула на себя кувшин кучеярской водки, однако правда была почти неприкрыта.

— Я приехала поздравить тебя с новым годом, — заявила, между тем, Альмас. — Жду тебя уже целый час. Где ты был? Все рабочие давно вернулись.

Теперь понятно, почему эти парни на лошадях и верблюде отнеслись к нему с такой неприязнью. Им должно было быть обидно — прождать целый час у какой-то палатки на окраине городе, в то время как все жители праздновали и веселились. Неужели они все это время провели в седлах?

— Я гулял, — неопределенно ответил Арлинг и, не выдержав, задал главный вопрос:

— Иман приехал с тобой?

— Ох, Арлинг, — девушка снова улыбнулась. — Могла бы догадаться, что сначала нужно рассказать о твоем учителе, а потом поздравлять с новым годом.

— Что с ним? — он не мог избавиться от тревоги в голосе, да и не очень старался.

— С ним-то как раз все в порядке, — ответила Альмас и успокаивающе похлопала его по руке. — Я здесь из-за Видящей. Помнишь, я рассказывала тебе о ней? Она подхватила какую-то лихорадку, и Тигр отправил ее в Сикта-Иат, боясь, что она не выдержит условия походной жизни. А меня попросил за ней приглядеть. Мы приехали с целым штатом всяких знахарей и лекарей, которых откуда-то собрал твой учитель. Это человек, у которого есть знакомые и связи даже в самом захолустном постоялом дворе Сикелии. Думаю, Видящая скоро пойдет на поправку. У нее еще сохраняется жар, но прошла та страшная сыпь по телу. А мы ведь сначала решили, что это Бледная Спирохета.

Арлинга меньше всего волновала девушка, которую иман подобрал на арвакском судне и назвал Видящей, но он вежливо дослушал Альмас и вернул разговор в нужное ему русло.

— Ты знаешь, когда приедет учитель?

Ответ Альмас его разочаровал.

— Не скоро. Он сейчас в одной из деревенек под Фардосом. У нас там лагерь. Как только Видящая поправится, мы вернемся к нему. Если ничего не изменится. Ты слышал о Карателе?

Арлинг кивнул. В город просачивалась информация о том, что творилось в большом мире. Он пропускал ее через себя, выкидывая все, что не касалось лично имана. Бывший друг Даррен умел удивлять. Его войско бесследно исчезло в Маленькой Пустыне — в сутках пути от Самрии. Теперь столичные власти ломали головы — отправился ли Каратель на север к Иштувэга какой-нибудь секретной тропкой или решил обмануть всех и вероломно напасть на Самрию, нарушив договор. Между тем, Белая Мельница ожидала появления Маргаджана и подтягивала силы к столице.

— Иман считает, что Каратель все же нападет на Самрию, — заговорщицки прошептала Альмас. — И тогда наступит наше время. Тигр на это рассчитывает. Извини, больше сказать не могу. Сам понимаешь, война.

Арлинг понимал. Теперь никто никому не доверял. Даже ученик имана мог оказаться предателем.

— Я привезла подарки, — радостно сообщила Альмас. — Ты живешь так скромно. Если бы знала, захватила бы какой-нибудь ковер. Ты и спишь на козлиной шкуре?

— Благодарю, — вежливо поклонился Регарди, чувствуя, как каменеет лицо. — Сон на козлиной шкуре полезен для здоровья, а так как я весь день провожу на раскопках, то мне хватает того, что уже есть в палатке. Больше ничего не нужно. К сожалению, я не знал о твоем приезде, и ответного подарка не приготовил.

— Не обижайся, Арлинг, — ответила Альмас. — Если тебе нравятся шкуры, пусть так и будет. Да и какая разница, на чем сидеть, когда ты с… другом. Давай отпразднуем новый год вместе?

Регарди ожидал такого предложения и был готов к нему.

— Альмас, — он хотел было взять ее за руки, но запоздало вспомнил, что не успел помыться. — Я принял обет скорби по погибшим в Балидете и еще год не могу праздновать и веселиться. Ты очень красивая девушка. Уверен, в городе найдется много достойных кавалеров, которые захотят потанцевать с тобой в этот вечер.

Ответ был универсальным, но Альмас не захотела сдаваться.

— Я знаю, что красивая, — сказала она сердито. — И поэтому могу позволить себе выбирать. Я хотела встретить новый год с тобой, но я уважаю твои принципы, хотя они не совсем понятны. Мне кажется, ты пытаешься смешать воду и масло. Мы все скорбим по погибшим, но боги оставили нас в живых, а значит, нужно идти дальше.

Альмас умела заставлять людей чувствовать себя виноватыми. Регарди переступил с ноги на ногу, пытаясь придумать достойный ответ, но она схватила его за руку, не обращая внимания на пыль, которая густым слоем покрывала его кожу.

— Все в порядке, — улыбнулась она. — Я отношусь к тем, кто тебя понимает. Ты целыми днями раскапываешь мертвецов, какой тут может быть праздник… К тому же тебе ведь завтра рано вставать. Знаешь, я, пожалуй, тоже отправлюсь спать. Весь день провела в дороге, устала страшно. Только об одном тебя попрошу. Мои люди просят отпустить их, мы ведь задержались, ожидая тебя. Они не балидетцы, им скорбеть незачем, только и думают, как бы повеселиться. Сегодня все гуляют, а до Первой Улицы идти далеко. Можешь меня проводить?

На этот вопрос нельзя было ответить отказом.

Дождавшись