Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

* * *

Вечером следующего дня на горизонте показалась вершина скалы Агибубы. Она действительно была очень высокой: ее странная вытянутая плоская вершина, придающая скале сходство с буквой «Г», утопала в низких пушистых облаках.

– Почти пришли, да? – восхитился я.

– Завтра на закате будем у ее подножия, – авторитетно подтвердил Кугайна.

– А наверх взобраться сложно? – забеспокоился я.

– Да нет, ничего сложного, – отмахнулся он. – Там есть хорошая широкая тропа от подножия к вершине, а на самых крутых участках даже ступеньки в скале выдолблены.

– Говорят, Варабайба сам их выдолбил, чтобы людям бунаба было удобно ходить к нему в гости, – вставил Хэхэльф.

– Что значит – «говорят»? – нахмурился Кугайна. – Так оно и было, готов спорить на свою агибубу!

– А как проверять будем, кто победил? – тут же загорелся Хэхэльф.

– Очень просто: у самого Варабайбы и спросим, – рассудительно ответил Кугайна. – А что ты поставишь?

– Куртку, – с достоинством ответствовал Хэхэльф. Впрочем, он и сам понимал, что его ставка смехотворно мала.

– Разве что вместе с порцией кумафэги, которую ты носишь в кармане, – фыркнул Кугайна.

– Ничего себе! Порция кумафэги и куртка… между прочим, очень хорошая, почти новая куртка из кожи муюбы![76]– за одну старую агибубу?! – взвился Хэхэльф.

Завязалась продолжительная дискуссия, в которую постепенно втянулся ламна-ку-аку Кект, охотно взявший на себя полномочия незаинтересованного арбитра, а его свита внезапно утратила свою индейскую невозмутимость и взволнованно прислушивалась к разговору. По их лицам было видно, что ребята умирают от желания дать парочку советов спорщикам. Даже равнодушный ко всему толстый жрец изволил поднять веки и с любопытством уставиться на происходящее. В конечном счете было решено, что Хэхэльф тоже должен поставить агибубу, чтобы все было честно. Его приятель Кект согласился стать «спонсором проекта», благо уж он-то вез с собой не меньше десятка сменных агибуб.

– Слушайте, ребята, а о чем, собственно, мы спорили? – растерянно осведомился Хэхэльф, когда переговоры благополучно завершились. – Вы мне так голову заморочили, что я уже забыл.

Если бы наши спутники не были людьми бунабской национальности, после его заявления наверняка раздался бы дружный хохот, но в данном случае мне пришлось смеяться в одиночку. Наградой мне стали снисходительные взгляды наших спутников. Честное слово, они смотрели на меня, как на дикаря. Впрочем, гнилыми овощами все-таки не закидали – и на том спасибо.

* * *

Следующий день стал для меня тяжелым испытанием. По мере того как мы приближались к подножию скалы, во мне нарастало беспокойство. До сих пор мне как-то удавалось просто наслаждаться путешествием, не задумываясь о его цели – так можно зачитаться интересным детективом, пока сидишь в приемной у стоматолога, и вздрогнуть только тогда, когда начинает открываться дверь, ведущая в кабинет. Причудливые очертания скалы Агибубы были для меня сродни этой медленно открывающейся двери.

Вечером, когда мы разбили лагерь у самого подножия, я уже успел завести себя так, что сердце выпрыгивало из грудной клетки. Я прикладывал невероятные усилия, чтобы мои спутники не заметили, что со мной происходит. С грехом пополам мне это удалось. Я вел себя вполне адекватно, даже с напускным энтузиазмом пожевал что-то за ужином, но вот уснуть мне не удавалось очень долго. Лежать и делать вид, что я сплю, еще худо-бедно получалось, но этой дешевой имитацией дело и ограничилось.

– Не спишь? – шепот Кугайны свидетельствовал о том, что мой любительский спектакль с треском провалился. Полагаю, грохот ударов моего сердца о ребра раздавался над всей округой, как своего рода колокольный звон.

Я промолчал. Вступать в беседу мне не очень-то хотелось. О чем можно говорить, когда судьба уже стоит за углом и ты здорово подозреваешь, что в руках у нее скорее топор, чем букет фиалок.

– Знаю, что не спишь, – невозмутимо сказал Кугайна. – Я и сам не могу заснуть. Давай выйдем – все лучше, чем здесь в темноте сопеть.

– Давай, – вздохнул я. – А то еще Хэхэльфа разбудим.

– Его разбудишь, пожалуй, – хмыкнул Кугайна.

Мы на ощупь выбрались из шатра на свежий ночной воздух.

– Хорошо как! – невольно вырвалось у меня.

– Да, неплохо. А чего ты не спал? Сердце не на месте? – мне показалось, что Кугайна говорит сочувственно, хотя, чтобы хорошо разбираться в нюансах перманентно недовольных интонаций бунаба, надо провести рядом с ними куда больше времени. – Я и сам немного волнуюсь, – неожиданно признался он.

– У тебя тоже важное дело к Варабайбе? – понимающе спросил я.

– «Важное», «не важное» – что ты в этом понимаешь? – проворчал он. И неожиданно предложил: – Знаешь что, Ронхул? Я тут подумал: чего мы с тобой будем изводить себя ожиданием? Давай поднимемся на вершину прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – ошарашенно переспросил я. Его предложение показалось мне соблазнительным и совершенно безумным одновременно. Подняться на вершину, не дожидаясь утра, действовать, вместо того чтобы сидеть в темноте и следить, как медленно, секунда за секундой, утекает мое время, – это было по мне! Но в то же время у нас имелась такая хорошая программа действий, согласно которой мне полагалось не рыпаться, а ждать, пока влиятельные люди, ламна-ку-аку Кект и пага Пикипых, замолвят за меня словечко, а уже потом соваться к Варабайбе со своими проблемами, скорее всего, глубоко ему неинтересными.

Я попытался объяснить это Кугайне, но он сердито отмахнулся.

– Какая разница, кто попросит Варабайбу оказать тебе помощь? Я и сам могу это сделать. Ясное дело, я не такой большой человек, как ламна-ку-аку Кект, но Варабайба с одинаковым вниманием прислушивается к любому из бунаба. А иначе он был бы не богом, а самозванцем. Сам подумай, если бы Варабайба считал, что одни его люди лучше других, он бы с самого начала не стал создавать тех, кто, по его мнению, «хуже».

– Твоя правда, – растерянно согласился я. – А как я буду с ним говорить? Ты научил меня многим словам, но этого явно недостаточно. Ты мне поможешь?

– Ну ты и дурень, Ронхул! – изумленно сказал Кугайна. – Если уж у меня хватило ума выучить кунхё – неужели ты полагаешь, что Варабайба глупее меня?! Он может говорить на всех языках, какие есть в этом Мире, и еще на некоторых, хотя от них нет никакой пользы.