А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 4) - Рик Рентон

Отшатнувшись, кадет отдёрнул руку и погрузчик немного вильнул в сторону, чуть не сбросив наш ценный груз.

— Не дрейфить, сержант! Я прикрою!

Наступив на пятерню, схватившуюся за кабину, я сунул восточную саблю прямо в раскрытую пасть. И, выдернув обратно, почти отрезал длинный язык.

Ещё пара тварей выскочила прямо по курсу, но тяжёленький электрический японец лишь немного подскочил, переломав по пути тощие лодыжки. И ползком эта пара за нами уже не успевала.

Но вокруг набежало уже с десяток языкастых уродов. Несмотря на слипшиеся глаза, твари безошибочно определяли наше положение. И, кажется, даже двигались на опережение.

— Рули на эти провода! Они легко рвутся! — Отбиваясь от преследователей Викулей справа, слева я то и дело сворачивал кому-то челюсть или скулу ботинком. Сзади кто-то попытался опять схватить меня за опорную ногу, но, к счастью, снова соскользнул.

Разогнавшись примерно до скорости бега, кадет повёл машина прямо на заросли пульсирующей дряни. Просунув сквозь неё вилы и груз, погрузчик натянул пучки о каркас кабины и без малейшей пробуксовки разорвал эти сосуды с мерзким плеском. Мутная жижа брызнула во все стороны, облепив и груз и водителя.

Но преследующая нас толпа на пару секунд остановилась, зашипев и скорчившись в какой-то мелкой тряске.

— Ага!

И теперь Викуля уже не отвлекалась на то, чтобы порезать очередные цепкие лапы. А рубила точно по серым пульсирующим зарослям, мимо которых проползал наш японский тихоход. И каждый раз, когда лезвие вспарывало новый пучок сосудов, гнавшиеся за нами твари бились в жуткой агонии, спотыкаясь и скользя на полу, залитом полупрозрачной гадостью.

Через несколько секунд, наполненных противным шипением, плеском мутных брызг и свистом смертельной стали, погрузчик проскакал по колотым кирпичам и оказался снаружи.

Гнавшая нас сюда толпа явно отошла следом за Че и Иваном. Жухлая трава и голые кусты были помяты в направлении, уходившем за корпуса института куда-то на северо-восток — как раз примерно в сторону посёлка Сокол и Ленинградского шоссе. И впереди виднелись лишь отдельные кучки ослабевших от переломов и кровопотери тел. Жертвы голодной давки и моих пряных тёрок.

— Жми к шиповнику тем же путём! — Отпихнув очередную увязавшуюся за нами тварь, я указал курс клинком.

— А в кустах не застрянем?

— Жоры там наверняка всё выломали, пока продирались. Только обогни то место, где ещё мои колючки могут лежать, а по колёса проколем.

— Понял! — Взяв нужное направление, кадет вытер мутную слизь с лицевой маски, пока эта дрянь не затекла сквозь свежий порез. — Как там погоня?

По ровной парковой дорожке погрузчик начал неторопливо разгоняться всё быстрее. Но теперь уцелевшие языкастые твари могли продолжить преследование без перерывов на судороги. Выскочив следом за нами в пролом, они тут же перешли на скачущий бег при помощи всех четырёх конечностей. Но расстояние между нами сокращалось не особенно быстро. Преодолевая по прямой метр за метром, японское чудо складской техники натужно гудело и проявляло удивительную прыть.

Из пустых окон соседних корпусов вылезли новые уродцы. И хотя довольно приличная часть этой стаи поскакала на северо-восток, но несколько тварей покрутили слепыми мордами и всё-таки продолжили преследование погрузчика. Общей сложностью нас теперь преследовал растянувшийся хвост примерно из десятка особей.

— Оторвёмся! Главное — следи за дорогой и не навернись в какую-нибудь канаву!

Не найдя обо что вытереть клинок, я сунул его обратно в ножны прямо в том состоянии, в котором он оказался после недавней резни — вместе с разводами быстро сворачивающейся жорской крови и налипшими на обух комками лимфоподобной жижи. Хотя почувствовал себя при этом так, словно грубо столкнул какую-то прекрасную леди прямиком в отвратительную лужу.

— Прости, Викуля. Я обязательно позабочусь о тебе чуть позже...

— Чёго?! — Заорал кадет. Вцепившись в небольшой руль, он не сводил глаз с присыпанной гравием и трупами жор парковой дорожки.

— Отлично справляешься, говорю! — Освободив руку от меча, я вытащил дробовик и передёрнул помпу, зажав её локтем. И, оглянувшись на погоню, прицелился в ближайшее скачущее за нами существо. — Хрен они нас догонят! Готовься пацанов на ходу подобрать! Поедем до набережной!

— Ага! — Проорал он в ответ. — Блин, лицо щипет, пиз...

Спиленный ствол выплюнул заряд раскалённой дроби, не дав закончить ругательство. И самый резвый мозгоед закувыркался по гравию, споткнувшись на разлохмаченной выстрелом руке.

Хруст помпы. Ещё два патрона.

— Догоняют?!

— Не отвлекайся!

Ещё грохот. Ещё одна тварь дёрнулась в сторону и захромала гораздо медленнее. Ещё один патрон.

— Впереди!!!

Я оглянулся на крик пацана, зажав помпу локтем для очередной перезарядки.

Три слепых урода с наростами на затылке стояли поперёк дорожки — как раз там, где начинались основательно помятые заросли шиповника. Они не пытались броситься нам навстречу. И явно не спешили отпрыгнуть в сторону от несущегося прямо на них погрузчика. Лишь одновременно задрали головы вверх, распахнув гнилые пасти.

— ПОТС!!!

— Дави этих уродов, сержант!!!

— Боюсь груз потерять!

— Я придержу, дави на тапку! — Дотянувшись до бесчувственного тела осколка Чёрного Жоры, я прижал его обрезом к вилке погрузчика

— ПОТС!!!

— Чёрт, как же лицо горит... — Еле слышно пробормотал кадет. И натужное гудение электродвигателя вдруг стало терять высоту. А наше движение ощутимо замедлилось. — Тирог... Ицол тирог... Потс... Потс-с-с...

— Ты чего творишь!?

Пацан вдруг отпустил руль и снял ногу с педали газа. И теперь погрузчик катился лишь по инерции, быстро теряя скорость на шершавой дорожке.

— Ым етсемв-в-в... Ым етсемв-в-в...

— Ым етсемв... — Медленно обернувшись, кадет уставился на меня из-за единственного прозрачного стекла противогаза каким-то помутневшим взглядом. — Ы-ы-ы...

— ТВОЮ МА...

Толчок в спину сбил меня на землю в том момент, когда я собирался встретить последним выстрелом очередную тварь. Но тварь оказалась быстрее.

Закувыркавшись по гравию вместе с ней, я схватил языкастого урода за подбородок, как только мы остановились. И не позволил сверлящему языку разлохматить мне маску, сжав мелкие зубы твари. Удар второй рукой и надкушенный язык повис на куске плоти между сжавшихся челюстей. Разворот — и жилистое, но лёгкое туловище верещащей твари отброшено