Хороший мальчик - Эль Кеннеди

– О-о-о-о-о-о-о-о! – хором восклицает семейство Райли.

– Это… она… – тихо произносит Блейк. – Я дядя! Она выглядит совсем как я.

Думаю, что он шутит, но когда поднимаю взгляд на лицо Блейка, то вижу на нем восхищение и блеск в глазах. Я прижимаюсь к его массивному телу и утыкаюсь лицом в грудь. Его рука обхватывает меня. Наступает момент счастья. А главное, мне больше не кажется, что это был самый странный день в моей жизни. Стоять здесь, в кольце рук Блейка, быть свидетельницей этого потрясающего семейного события? Это кажется правильным. Может быть, у меня низкий уровень сахара. И в родильном отделении воздух наполнен репродуктивными гормонами.

– СМОТРИТЕ! – кричит мама Райли. – Вот и имя!

Подходит медсестра в халате с плюшевыми мишками, улыбаясь всем по ту сторону стекла. Она прикрепляет к люльке ярлычок. На нем черным маркером кто-то написал:

Аннализа Джессика Дэйли, родилась 2 ноября в 16:36.

– О боже! – Блейк хмыкает. – Второе имя должно было быть «Блейк»! Ты украла мои почести, малышка Джей. – Он поднимает меня в воздух и со смехом целует в щеку.

– Господи боже. – Я в изумлении смотрю на ярлычок. Возможно, «Джессика» уже была одним из их вариантов? – Не может быть, чтобы твоя сестра назвала ребенка в честь меня.

– Но она назвала, мать твою! – Он кружит меня, как тряпичную куклу. – Ты теперь застряла с нами. Смирись с этим.

Еще немного поглазев на ребенка и пережив несколько объятий от мамы Райли, мы находим наспех припаркованный у больницы «Хаммер» и уезжаем. Блейк сидит за рулем, положив руку мне на колено и подпевая Мику Джаггеру в песне «Поиграй с огнем»[44]. И я такая умиротворенная, что, когда он путает слова, у меня даже не возникает желания его поправлять. В основном.

Мы заезжаем в «МакАвто», и я кормлю его картошкой фри, пока к нам приближаются огни центра Торонто. От еды я чувствую себя лучше. Поэтому, когда Блейк паркует машину в подвале дома и поворачивается ко мне, говоря: «Спасибо, что спасла моих сестру и племянницу», – эти слова согревают душу.

– Рада, что смогла помочь, – отвечаю я, вместо того чтобы спорить с его логикой.

Впервые после переезда я чувствую, что преуспею в сестринском деле. Может быть, оценки не будут такими же хорошими, как у Вайолет. Может быть, время от времени я буду паниковать. Но я просто продолжу быть внимательной, как сегодня, и научусь делать больше правильных вещей, чем ошибок.

Это все, что требуется от любого из нас.

– Ты останешься на ночь? – спрашивает Блейк.

– Да, – тут же говорю я. – И спасибо, что спросил. А не решил сам.

Его лицо смягчается.

– Прости. Просто я привык, что… – Он выглядит до странного смущенным.

– Женщины сами на тебя бросаются, – заканчиваю я.

Он прочищает горло.

– Ну да. Когда я становлюсь властным, это работает. С большинством девушек.

– Я не большинство, – возражаю я.

Блейк ухмыляется.

– Знаю. Вот почему я так сильно хочу тебя поцеловать. Можно?

– Да, – шепчу я.

Его улыбка становится ближе. Он нежно накрывает мой рот мягкими губами. Я делаю глубокий медленный вдох и наклоняю голову, чтобы улучшить наше соприкосновение. Блейк захватывает зубами мою нижнюю губу и углубляет поцелуй. Я инстинктивно открываюсь, приглашая его. Когда бы он меня ни касался – начиная с самого дня нашего знакомства, – я всегда таю, как леденец на солнце.

Раньше я винила в этом отсутствие у меня силы воли. Но сейчас я не хочу никого винить. Я просто хочу схватить его за плечи и прижать к себе. Проходит немного времени, прежде чем «Хаммер» превращается в парилку.

Блейк стонет и разрывает поцелуй, прислоняясь своим лбом к моему.

– Давай поднимемся, детка. Я хочу тебя на кровати.

Как люди, которым не терпится сорвать друг с друга одежду, мы спешим через лобби к лифту. Он плавно отвозит нас на нужный этаж.

Как только мы входим в квартиру, он ногой захлопывает дверь и прижимает меня к стене. Наш поцелуй пропускает все предварительные стадии и переходит сразу к пожару пятой категории. Он просовывает между моих ног свое мускулистое колено и издает громкий стон.

– Я хочу трахнуть тебя на каждой поверхности. Не могу решить, с какой начать.

Тяжело дыша, я смотрю на это красивое лицо кинозвезды с квадратной челюстью. Этот прекрасный мужчина хочет меня так сильно, что весь дрожит. Как мне могло так повезти?

– Предлагаю просто начать с чего-нибудь, – торжественно говорю я. – Похоже, это будет долгая ночь.

Его ответная улыбка такая яркая и теплая, что мне, видимо, придется снять с себя одежду, просто чтобы от этого не умереть. Как и ему, пожалуй. Мои пальцы находят его пуговицы, и я их расстегиваю. Он опускает подбородок, наблюдая за мной.

– Я что-то делаю неправильно?

Он качает головой.

– Ты никогда раньше меня не раздевала. Мне нравится на это смотреть.

Когда рубашка расстегнута полностью, я кладу ладонь на его грудь и провожу вниз и вверх по прессу. Блейк откидывает назад голову и счастливо вздыхает. Мои пальцы дразнят его мягкую кожу еще ниже, скользя прямо над его талией, проводя по тонким волоскам, ведущим за линию брюк. Рот наполняется слюной от осознания, что меня там ждет.

– На мне до сих пор брюки, Джессика. Почему?

Я хихикаю.

– Простите. Позвольте мне помочь избавиться от них, милорд.

Его лицо словно светится.

– У нас ролевая игра? Обожаю такое.

Ну конечно.

– Может быть, в другой раз. Мне надо сначала освежить елизаветинский[45] английский.

Он машет рукой.

– Не-е-ет, для трахания тогда использовали те же слова. Как в «Ромео и Джульетте»: ты кончишь от минета, хоть минетом назови его, хоть нет[46].

Я взрываюсь смехом.

– Боже, Блейк, ты бесподобен. – Я расстегиваю его ширинку, пока он не начал извергать еще какие-нибудь выдуманные строки. Хоть с ним и весело, но от нетерпения уже покалывает все тело.

Блейк стонет, когда я высвобождаю его эрегированный член. Он толстый и пульсирует в руке. Бусинка влаги на кончике смачивает подушечку моего большого пальца. Делая вдох, я медленно опускаюсь на колени. Он смотрит на меня сверху своими зелеными глазами из-под потяжелевших век, пропускает пальцы сквозь мои волосы и откидывает голову на входную дверь, напрягая мышцы шеи от предвкушения.