Паспортист - Захар Цыбченко

Когда Эшли окликнула меня, я отвлёкся, и галлюцинация сразу же пропала.

–Жизнь бесценна, отец, – прервал тишину я. – Каждый из нас уникален и неповторим. Человек, который прожил много лет, повидал много вещей и пережил кучу счастливых и несчастных периодов. Этот процесс невообразим. Мы можем представить его лишь относительно себя. А когда он заканчивается и весь мир человека исчезает, – по моей щеке скатилась слеза. – Это ужасно. И ещё более невообразимо.

–Тогда зачем же ты так поступаешь, Билл?

–Потому что я чувствую…

Отец помолчал несколько секунд, смущённый моим ответом.

–Что ты чувствуешь?

Я не ответил.

***

За окном стояла непроглядная тьма. Я лежал на боку и пытался заснуть, чтобы не ходить сонной мухой на работе весь завтрашний день. Тем более, завтра мы организовываем операцию поимки, поэтому придётся торчать на улице всю ночь, не смыкая глаз.

Среди тишины слышались завывания ветра. Периодически, ветки били по стеклу окна и привлекали к себе внимание. Свет луны проливался на половину комнаты, и тени от веток бегали по полу спальни.

Чтобы не отвлекаться на всякие мелькания теней и веток, я перевернулся на другой бок, спиной к окну. На второй половине кровати лежал труп того самого террориста. В густой темноте еле заметно, как он смотрит на меня своим пустым взором.

Интересно, что бы он предпочёл? Быть пойманным и сесть в тюрьму или умереть? Наверное, лучше погибнуть, чем гнить за решёткой… По крайней мере, я туда не собираюсь. Никогда и ни за что…

Я несколько секунд смотрел на его неподвижные зрачки, не проявляя никаких эмоций, спокойно закрыл глаза и погрузился в сон.

Я стоял, опёршись на боковую стенку скамейки. В главном зале церкви было пусто, и лишь мы втроём стояли здесь. После того, как я узнал о том, что священный отец знает Паспортиста, моя роль переключилась в простого наблюдателя.

–Ваши выдуманные правила лишь подвергнуть опасности жизни всех нас, – раздражённо говорил он на повышенном тоне.

–Исповедь охраняется тайной, которую я обязан соблюдать ценой собственной жизни, – невозмутимо продолжал отец. – Прошу вас, покиньте церковь. Я ничего вам не скажу.

–У вас есть семья, святой отец? Ради своих правил и принципов, вы готовы держать их потенциальными мишенями для этого маньяка? Паспортист может убить любого из нас! Я не хочу, чтобы мои близкие и друзья погибли, потому что вы надумали себе какую-то тайну исповеди, – буквально кричал он. – И я не дам вам подставлять других, невинных людей, под его нож!

Святой отец растерянно глядел на нас, колеблющийся в ответе. Боюсь, что даже несмотря на его почти сломленный вид, он всё равно ничего не скажет. Потому что это для него дороже жизни кого бы то ни было.

–Уходите, – измучано попросил он. – Прошу вас.

Как я и предполагал, он не выдержал и ударил святого отца, повалив его на скамейку сбоку. Я слегка вздрогнул от того, до какой степени накала дошла ситуация.

–Скажите, как его зовут, – грозно навис над ним он. – Немедленно.

–Я не знаю, – в панике выставил руки отец, чтобы защититься от ударов. – Честно, не знаю.

–Чем быстрее вы признаетесь, тем легче нам всем будет.

Я услышал, как его кулак снова врезался в лицо отца. Закрыв глаза, я отвернулся от этой картины, чтобы не видеть творящегося ужаса. Но уши продолжали слышать крики святого отца, которые местами переходили во всхлипывания и плач.

–П…П…Перес… – с трудом проговорил он, после чего окончательно расслабился и повержено развалился на скамейке. – Его зовут… Билл… Перес…

–Что ещё вы о нём знаете? – не менее решительно спросил он.

Я вздохнул и подошёл к ним.

–Ничего… – хватал ртом воздух святой отец. – Клянусь, больше ничего…

–Когда он приходил сюда? – спросил я, пытаясь не давить на отца.

–Несколько дней назад, – ответил отец. – Когда жертв было ещё четыре…

–Билл Перес, значит, – глянул он на меня. – Я передам Мие, чтобы она занялась этим делом.

Я молча посмотрел на него и кивнул. Святой отец всё также бессильно и повержено лежал на скамейке. Только что он нарушил своё самое главное обязательство перед богом…

***

Надеюсь, сегодня последний день, когда я сижу в этой проклятой коробке на этом проклятом углу этой проклятой улицы. Машина деда стояла припаркованная возле казино. Уже этим вечером это ебаное здание будет некому держать, потому что я отправлю его хозяина за решётку, гнить в тюрьме, вместе со всеми его прихвостнями.

Хоть я и не уверен в своём плане на сто процентов, решительностью всё равно преисполнился, и действовать готов хоть сейчас. Много чего может пойти не так, но меня это не останавливает. Другого выхода и плана нет.

На город уже опустились сумерки, так что Клиф должен подъехать с минуты на минуту. Главное, чтобы он не опоздал, иначе старик уедет без хвоста и придётся ждать следующей возможности, которая может выпасть аж на следующей неделе.

Со стороны обочины раздался гудок машины. Я повернулся и увидел, как Клиф припарковался недалеко от светофора и посмотрел на меня. Сбросив убогую и грязную шапку с головы, я оставил её в коробке, сам вылез оттуда и прихватил с собой стильную кепку, которую выиграл у другого бомжа в карты пару дней назад.

Что же, прощай, мой дом. Я по тебе скучать не буду. Ты – самая неудобная хата, в которой я когда-либо жил. Пусть в тебя заселится кто-нибудь, кому ты понадобишься. Я даже оставлю внутри постеленные ткани и некоторую одежду. С этого дня, оно мне больше не надо.

Глянув в сторону, я увидел своего расстроенного соседа-бездомного. Мы с ним за эти несколько дней нормально подружились. Я подкидывал ему денег, которые друзья приносили мне, чтобы он гонял за сигаретами для меня, а взамен разрешал ему забирать сдачу себе. Каждый раз, когда он приносил мне сигареты, у него в руках был или хот-дог, или бургер, или любая другая еда, которую он быстро и довольно ел. В целом, я помогал ему финансово, а он бегал по моим поручениям: купить что-то или поискать каких-нибудь полезных вещей по мусоркам. Он справлялся с этим гораздо лучше меня, ведь знал район лучше. Почти вся одежда, которую я оставляю здесь – то, что он принёс с «вылазок». Как-то раз он даже притащил мне ткань, чтобы постелить в коробке вместо той грязнущей и ободранной, которая лежала у меня. А ведь я не всегда его просил об этом.

Я медленно подошёл к нему, достал из заднего кармана все деньги, которые у меня оставались и протянул ему.

–Ещё увидимся, Скотт, – попрощался я.

–Береги себя, – он взял деньги и даже пустил слезу по лучшему соседу, с которым он когда-либо жил.