Влада. Бал Темнейшего - Саша Готти

– Мне очень жаль, – повторила вампирша. – Мы могли бы стать настоящими сестрами.

– Удачи вам и всех благ тайного мира, – произнес учтивый Артур, а Костя на прощание даже дотронулся до ее плеча.

Влада закусила губу, выходя из кафе следом и уже понимая, что ее казнь не состоялась, потому что палачам она не нужна.

– Гильс, подожди, – окликнула Влада вампира уже на выходе из зловоротни. Еще пара секунд, и он умчится на своем байке, станет недосягаемым.

– Дашка – кошмар, – обернулся Муранов. – Ее последнее человеческое воспоминание было не из приятных, все-таки некромагией убило. Мне некогда сейчас говорить, Влада.

– Вам помочь чем-нибудь?! Что я могу сделать?

– Спасибо, мы справимся, – ответил Гильс. – А вот насчет медальона она права – отдай его мне.

– Сейчас?!!!

Влада вдруг поняла – все, это конец. Про медальон Гильс сказал спокойно, без злости. Только что высмеял их расставание, будто и не злился на нее больше. Теперь все было не так, как раньше. Если раньше Гильс кричал на нее, обижал и грубил, то теперь был совершенно равнодушен. Услышав ее невольный возглас, он даже одарил ее своей ослепительной улыбкой, скользнув по ней взглядом.

– Сейчас… наверное, нет, – подумав, ответил вампир. – Попозже, когда у меня будет время. Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся, я всегда помогу. Как помогаю Элечке.

«Вот тебе и указали на твое новое место», – Влада провожала взглядом Мурановых, которые рассаживались по байкам. Ивлеву усадил к себе Костя, что-то рассказывая ей, будто баюкая истеричного ребенка. Потом семья Мурановых умчалась в туманную питерскую даль, грохоча байками, а Влада осталась на бульваре.

Послать так красиво и элегантно на все четыре стороны могли только они, темнейшие вампиры, получившие прекрасное воспитание. С улыбками, с вежливыми пожеланиями удачи. Уезжать до ее прихода они не собирались – дожидались Алекса в кафе, и сорвались с места только затем, чтобы не говорить Владе – «иди отсюда, ты нам чужая».

Теперь все было настолько хуже, чем могло бы быть – дальше просто некуда.

Последний день октября, который принес шестнадцатилетие, начался сумбурно и бестолково.

Еще во сне Влада услышала, что звонит телефон, и рванулась к нему сквозь сон, неуклюже своротив с тумбочки все, что на ней лежало.

Но звонила всего лишь Мара – поздравить, попричитать, повздыхать и получить очередную порцию заверений, что она ни в чем не виновата. Потом позвонил Марик, поухав в трубку что-то радостное, пощебетала Дрина, даже снизошла Синицина, чтобы пожелать всего самого наихудшего и набиться в гости.

А вот Гильс не позвонил… ни с самого утра, ни в конце дня, когда Владу поздравили уже все кто можно, даже Янчес, который в качестве подарка вручил Владе еще не просохшую картину маслом.

Шедевр назывался «Питерский слон проснулся и смотрит на город». Декан Валькируса, как всегда, был эпатажен: картина пугала неким страшилищем на тонких высоченных ногах-трубах, которое высилось над узнаваемым пейзажем Питера, но стояло как-то неуверенно, да и выражение на морде было удивленное. «Лучше бы слон спал и дальше», – подумала Влада, и наклонила голову, делая вид, что любуется: – Красота, спасибо! А что у него с мордой?.. или лицом… в нем дыра.

– Он зевает, сонный же, – гордо пояснил автор картины. – А давай я нарисую твой портрет, Огнева? У тебя интересное лицо, хороший материал…

Отбрыкаться ей все же удалось, но через полчаса в общаге появился огромный торт «Север», который притащил Ацкий.

Место Дашули в зловоротне Янчеса самоуверенно заняла Эля Флаева, и теперь она хозяйничала не только в комнате, но и постепенно прибирала к рукам самого Янчеса, как успела заметить Влада.

«Посоветоваться бы с кем-то, кто умнее меня, с какой стороны мне подойти к Муранову. Но не с ней же откровенничать, с его бывшей…» – думала Влада, наблюдая, как Эля и Синицина накрывают что-то вроде праздничного стола в кухне.

– Тортик отпад, – с набитым ртом прокомментировала фурия, вытаскивая из холодильника бутылку жуть-колы. – Огнева, а ты что это сегодня, в честь праздничка в новых джинсах?

– Варя, не смей! – Влада не успела увернуться, получив плевок яда на ноги. Только вчера купленные на остатки стипендии джинсы расползлись на коленях, как рыболовная сетка. А других-то и не было, после особенно задушевных бесед с фурией.

– Одобряю голые девчоночьи коленки, первое в мире правильное применение фурьего яда, – похвалил Ацкий, отковыривая с торта завитушку с ярко-зеленым кремом. – Но все равно как-то тихо сидим, и хавчика маловато. Все же есть что праздновать, да? Светлых из города выперли, отбились. Ивлева живая осталась. Алмур – декан вампиров! А шестнадцать лет – это вообще повод из поводов…

– Я не праздную, – отмахнулась Влада, только сейчас сообразив, что и Алекс ей тоже не позвонил. Все- таки обиделся ее дядька Алекс, сильно обиделся на нее из-за Дашули. – Вообще всех этих днюх не понимаю, зачем они нужны?

– Сейчас узнаешь, зачем, – со знанием дела пообещал Ацкий. – Шестнадцать лет и депра несовместимы! Я как профи в лечении всякой душевной фигни, прописываю вам больная… ФАКУЛЬТЕТ ВАЛЬКИРУС!..

Это Ацкий произнес тоном конферансье, который вот-вот распахнет занавес, и Влада поморщилась, поняв, что сейчас произойдет. Окно кухни отворилось, и внутрь повалились валькеры – веселые и безумные, с тортами, помятыми цветами и воплями.

Влада, сунув телефон в карман, спряталась в ванной комнате, чтобы не пропустить важный звонок в этом безумном гвалте. В ванной было почти тихо, разве что в открытую форточку доносился невнятный шум с Невского проспекта.

Прорываться на бал нужно, и мириться с Гильсом нужно, – другого пути нет. Это цена спасения Егора, и она ее заплатит. В подлинности слов некроманта после того, как он сохранил Алексу жизнь, сомнений не было. Только вот почему он вдруг выбрал одну жизнь, именно жизнь Егора?..

О тех, кто может прийти из тьмы, может вернуться, – разговоры были еще в Утесуме. Ничего хорошего, деканат вообще запрещал такие разговоры. Ушедших не ждали назад, Темному Департаменту не нужна была нечисть, прошедшая неизвестную грань некромагии. Но все эти опасения касались кого угодно, других – но не Егора. С другой стороны, никаких других вариантов спасения тролля не было, ее привели именно к ротонде, самой слабой, чтобы подстроить встречу и разговор с некромантом. Нужно было быть наивной или глупой, чтобы не понять – узнай об этом Гильс или Темный Департамент, и о спасении Бертилова можно забыть навсегда. Не нужен Темному Департаменту тролль, вернувшийся из тьмы, да еще по последней прихоти некроманта. А вот ей придется просто слепо довериться обещаниям мертвой твари, обманывать всех… Самое неприятное, что придется обманывать Гильса. Если и удастся прорваться на бал, то как пригласить на вальс вместо Гильса в самый торжественный момент кого-то другого? – страшно представить! Муранов ей этого не просто никогда не простит, – еще неизвестно, чем все закончится.