Умница для авантюриста - Ева Ночь

Он протягивает на ладони длинную иглу с хвостиком-оперением.

— Рени, как и все, получила заряд. К счастью, на неё зелье не действует. Я понял это ещё на корабле. Или ты думал, что она чудом осталась жива? Что для неё сделали исключение? Всех порешили, а Рени избежала ужасной участи? Не избежала. И я рад, что это только зелье. Для неё и для всех остальных. Кому-то нужен только ты. И этот кто-то знал, что ты едешь. И, видимо, твой приезд, твоя цель для этого человека — угроза, раз он решился пойти против дона Педро.

Орландо помедлил, прежде чем ответить. Тени пробегают по его лицу. А я думаю, что совершенно не знаю этого мужчину. Никогда не знала. Даже в детстве. Он был просто прилипчивым смазливым купидончиком, который раздражал меня безмерно и вечно совал нос, куда его не просили.

— Отец не всемогущ, — он подбрасывает дров в камин. Греет породистые ладони с длинными пальцами. — И слишком давно здесь не был, чтобы вызывать трепет. К тому же, убить хотят не его, а меня.

— Это уже детали, — возражает Гесс. — И было бы проще, если бы ты сказал, в чём твоя великая миссия.

Орландо замкнулся так, что я поняла: он ни за что не скажет, почему отправился в путешествие вместе с нами. Упрямое выражение лица. Непробиваемое. Было что- то, о чём он умалчивал с упорством каменного идола.

— Давайте спать, — предложила я. У меня уже ничего не болело, но чувствовала я себя столетней древней чашей — хрупкой и ненадёжной. Тронь — и разлечусь хрустальными осколками.

В сторожке только одна кровать — грубое самодельное ложе из дерева. Здесь давно никто не бывал. Всё покрыто толстым слоем пыли. Но выбора нет. К счастью, Гесс снял свой плащ и укутал меня с ног до головы. Натянул капюшон и, поправляя его, украдкой трогал мои волосы.

Казалось бы: простое прикосновение пальцев. Почти невесомое, а сердце заходится, как сумасшедшее. Толкается в груди, как новый источник, что выбрался наружу и теперь радостно разбрасывает вокруг тугие струи. Я должна его одёрнуть, но не хочу. Мне нравится, когда он так делает.

Я скрутилась калачиком и прижала Бита к груди. Такой мягонький и добрый. Доверчивый и ласковый. Умильные уши, влюблённые глаза. Я украдкой поцеловала пушистика в нос. Он тёрся об меня, оставляя радужные следы. Его урчание успокаивало. Убаюкивало.

— Я не буду спать, — заявил Орландо. Смотрел он на Гесса с вызовом, задирая вверх свой аристократический подбородок. Мерил глазами его измазанную в крови рубашку с явными дырами в тех местах, куда входили пули. Гесс так и не ответил ни на один вопрос. Но Орландо давал понять, что ничего не забыл.

— Как тебе будет угодно, — Гесс даже голову склонил в издевательском поклоне. А затем растянулся на полу рядом с моей кроватью и, кажется, моментально уснул. Не нервы, а стальные канаты рукой в толщину.

А я какое-то время ещё смотрела на гордый профиль Орландо. Прислушивалась к тихому дыханию Гесса. Грела нос в радужной шёрстке Бита и думала, как там моя Герда. В конце концов, сон утянул меня в свой глубокий омут.

Гесс

Я проснулся на рассвете. В сторожке ничего не видно — всё тот же полумрак и отблеск каминного пламени. Орландо сидит в той же позе, словно и не шевелился. Смотрит задумчиво на огонь, вертит в пальцах иглу, которую я вчера ему вручил. Сложно понять, о чём он думает, но мысли его тяжелы, как валуны.

Интересно, он хоть на миг смыкал веки? Как бы там ни было, на мой осторожный вздох реагирует сразу. Поворачивает голову и смотрит пристально.

— Рени права, — голос его тонет в ватной тишине. Говорит он через силу. Каждое слово даётся с трудом. — Нам надо объединиться. Я не имею понятия, кто ты, Гесс Тидэй. И то, что я успел увидеть, порождает больше вопросов, чем ответов. Но она почему-то доверяет тебе — мутному и странному типу.

— Может, потому что я её напарник? — рискую сделать предположение, пряча улыбку.

Орландо кидает убийственно тяжёлый взгляд.

— Только мне не нужно лапшу на уши вешать. И чтобы снова не погрязнуть в бесполезном споре, где всё равно не всплывёт ни слова истины, предлагаю перемирие. Хотя бы на время. А дальше судьба сама позаботится о справедливости.

— По рукам, — легко соглашаюсь я.

Есть недосказанность куда большая, чем все наши тайны вместе взятые. Она сейчас тихо спит на неказистой кровати. Рени, безусловно, достойна прекрасного принца в мужья, но если Орландо метит на место её благоверного супруга, я приложу все усилия, чтобы не допустить этого. Она достойна лучшего. И, как настоящий друг, я найду это лучшее и благословлю её.

Боль накатывает внезапно, и мне стоит больших усилий, чтобы не скорчиться и не застонать. Шаракан. Кажется, я заработал только что ещё одну полосу лжи. И когда я нахожу силы осторожно выдохнуть, мне не нравится правда, которую я миг назад хотел перехитрить.

Нет, только не это. Нет. Она здесь, а я там. И ничего хорошего не получится. Поэтому нужно взять себя в руки и хоть немного, хоть иногда думать головой.

Я бужу Рени. Она просыпается сразу от лёгкого прикосновения моей ладони к её плечу. Сонно хлопает ресницами. Прижимает Бита к груди. Тот тычется мордочкой в её руки и щёки, оставляя радужные следы, отчего она становится похожа… Нет! Лучше не думать об этом.

Мерцатель даже не просит еды, хотя я знаю: он голоден. Ему постоянно нужно жевать, чтобы ощущать себя в безопасности. А тут смотри ж ты… Ластится к девушке и счастлив. И меня не трогает его явное предательство. Мерцатели чувствуют очень тонко, доверие и любовь этого существа — чудо.

Рени нехотя снимает мой плащ и надевает на ножки разбитые туфельки. Не очень хорошая защита, но ничего другого пока нет.

— Оставь себе, — протягиваю назад верхнюю одежду.

— Нет, — качает она головой, — ты ужасно выглядишь в этой рубашке, к тому же холодно.

— Я не мёрзну, — не соглашаюсь с её решением, надеваю на неё плащ и затягиваю потуже тесёмки у горла. Хочется прикоснуться к плечам. Волосам. Потрогать её полные губы. Но я прячу свои желание поглубже. Хватит. Орландо следит за каждым моим жестом. Но меня сдерживает не это. Благо, он молчит. А то бы снова поругались.

Мы выходим наружу. Воздух напоен запахами листвы, травы, лёгким туманом. Вскоре солнце разгоняет дымку, бесшабашно просовывает лучи сквозь негустые кроны, ложится игривыми зайчиками на наши лица. Становится тепло.

Кажется, вчера мы шли гораздо дольше. Я хорошо помню место, где на нас напали, но всё же замираю, пытаясь понять, туда ли мы вышли. Дорога пустынна. Голубое небо падает нам на головы. Деревья шумят и словно шепчут что-то. Трава примята и хранит следы. На грунтовке отчётливо видны колеи от кареты, отпечатки лошадиных копыт. Птичьи трели витают в воздухе, как невидимые узоры. Место происшествия есть, а людей нет.

— Ничего не понимаю, — Рени кружит, как потерянная. Орландо хмурит брови и сжимает крепко рот. Я вздыхаю. Шаракан. Как же надоели мне тайны и новые препятствия. — И что теперь? Их похитили? Убили? Закопали? Что?!