Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

— Я рос в окружении целого полчища сестер. Мне хорошо известно, что может случиться с женщиной, которая не нашла себе достойного занятия. Будь у вашего отца хоть капля здравомыслия, он понял бы, что такой необыкновенной, яркой девушке, как ты, нужна сцена пошире.

Сердце Антонии взволнованно замерло. Николас вновь пытался оправдать ее безрассудство. Вдобавок он назвал ее необыкновенной.

— Спасибо.

Мимолетным нежным движением он коснулся ее щеки, и Антонию пронзила дрожь.

— Ну что ты, дорогая.

В первый раз Николас назвал ее дорогой на балу у Мерриуэдеров, когда спас от случайной встречи с Джонни. Даже теперь воспоминание об этом заставляло ее трепетать от желания. Смущенная, Антония не находила слов. Но прежде чем она нашлась с ответом, Рейнло продолжил:

— Раз никто не знал о твоем бегстве, почему же отец не вернул тебя домой?

— Потому что я ослушалась его и должна была за это поплатиться, — с горечью произнесла Антония.

Она с усилием сглотнула подступивший к горлу ком. Даже десять лет спустя боль изгнания казалась нестерпимо острой.

— Мой отец не желал видеть дочь своенравной потаскухой.

— И он оставил тебя на милость Бентона? — ужаснулся Николас.

Антония безучастно пожала плечами, хотя мучительные воспоминания о том страшном дне, когда лорд Эйвсон ворвался в их жалкую комнатку в Виченце, преследовали ее словно навязчивый кошмар. Полный решимости запретить дочери приближаться к родительскому дому, отец предпринял утомительное путешествие по Италии, чтобы лично объявить ей свою волю. Он пожелал избавить Антонию от иллюзий, что когда-нибудь смягчится и примет ее в Блейдон-Парке. Он сильно недооценил догадливость своей дочери. Стоило ему войти и обратиться к ней с презрением, будто она грязь у него под ногами, как Антония тотчас поняла: ее проступок навсегда уничтожил всякую связь между ними. А известие о тайном браке Джонни прозвучало финальным ударом колокола в погребальном звоне ее «великого приключения».

До конца своих дней ей не забыть брезгливого отвращения на лице отца, когда тот оглядел их запущенное, убогое жилище. Лорд Эйвсон застал дочь полуодетой. Антония пыталась починить одну из рубашек Джонни, чтобы тот смог показаться в ней на улице. Время близилось к полудню, но Бентон все еще валялся в постели, на смятых несвежих простынях.

— Отец дал мне немного денег, запретив искать встреч с кем-либо из моей прошлой жизни. Он сказал… — Антония судорожно сглотнула, чувствуя едкую горечь во рту. — Он сказал, что собственной рукой застрелит меня, если я попытаюсь приблизиться к дому.

Николас опустился на кровать и взял Антонию за руку. На лице его застыло сочувствие.

— А твоя мать? Твой брат? Неужели они оказались столь же неумолимы?

— Оскорбив гордость отца, я сожгла за собой мосты. Семья отвернулась от меня.

Антония печально улыбнулась, сжав руку Николаса. Как ни смешно, его прикосновение смягчило давнюю боль.

— Не знаю, что бы со мной стало, если б не Годфри Демарест.

Внезапно в воздухе повисло молчание, тяжелое, враждебное. Взамен нежности и сочувствия на лице Николаса промелькнуло незнакомое выражение, от которого Антонию обдало холодом. Казалось, глаза его вспыхнули ненавистью. «Должно быть, это просто игра воображения», — подумала Антония и продолжила свой печальный рассказ.

— Без покровительства Джонни я не могла оставаться в Италии. Мне пришлось вернуться в Англию.

— Этот ублюдок Бентон мог бы позаботиться о твоей безопасности.

— Отец пригрозил уничтожить Джонни, если тот осмелится вновь ступить на английскую землю.

— Это его не оправдывает. Я бы с радостью сам пристрелил этого мерзкого червя.

Антония давно забыла, что значит иметь защитника.

— Спасибо, — прошептала она.

Николас недоуменно нахмурился.

— За что?

От волнения у Антонии сдавило горло. Слова дружеского участия согревали ее израненную душу. Но, признаваясь, как важно для нее сочувствие Николаса, она слишком откровенно показывала свою слабость и уязвимость.

— За то… что выслушал меня. За то, что не сказал, будто я сама во всем виновата и заслуженно несу наказание. За то, что принял мою сторону.

— Невелика заслуга, — угрюмо проронил Рейнло и, схватив Антонию за руку, прижался губами к ее ладони.

— Случившееся уже не поправишь, слишком поздно, — с речью произнесла она, чувствуя, как от краткого касания его губ по телу растекается тепло. — Отец умер, так и не взглянув на меня.

— Разве теперь ты не можешь вернуться к родным?

Антония покачала головой.

— Я обещала, что не переступлю порог родительского дома, я обесчестила семью, известно об этом в свете или нет. Мама умерла вскоре после моего побега. Брат унаследовал имение, едва ли он примет меня, ведь возвращение блудной сестры спорно бросить тень на его незапятнанное имя. Как он объяснит многолетнее отсутствие? Неожиданное появление той, которую считали умершей, вызовет слишком много вопросов.

— Всему можно найти объяснение, — резко возразил Николас. — Возможно, твой брат даже не знает, что ты жива.

— Думаешь, я не говорила себе об этом? Не мечтала снова увидеть брата? Но моему легкомыслию нет прощения. И одиночество — цена, которую мне предстоит заплатить. — Антония вскинула голову, борясь с подступающими слезами. — У Демарестов я обрела дом. К счастью, мистер Демарест узнал меня на пакетботе, следовавшем из Кале в Дувр, и тотчас пришел мне на помощь. Я обязана ему жизнью.

По чистой случайности Антония оказалась на одном судне со своим троюродным братом, возвращавшимся из очередного набега на парижский полусвет. Хотя они встречались лишь время от времени, Годфри сразу ее узнал. Хиллиарды всегда обладали заметной внешностью.

Антония не обольщалась надеждой, что за добротой Демареста скрывается нечто большее, нежели минутный порыв, но за великодушие отплатила кузену долгими годами преданной службы, выполняя обязанности экономки и компаньонки юной Кассандры. Бесконечные сумасбродные выходки Годфри, неизменно вызывавшие у Антонии досаду, показывали, что кузен не придает значения ее бесчестью. Демаресту ничего не стоило предложить ей убежище, вдобавок ему нравилось играть роль благородного спасителя.

И все же он действительно спас Антонию, оказавшуюся в опасном, безнадежном положении. Она знала, что до конца своих дней не забудет его доброты.

Николас опустил глаза, его густые ресницы отбросили тень на скулы. Пальцы его сжали руку Антонии, и на эту мимолетную ласку тело ее отозвалось волной дрожи. Лицо Рейнло казалось непроницаемым. О чем он задумался?

В его неподвижности Антонии чудился скрытый гнев. Возможно, его переполняла обида за нее, только и всего?

Антония ждала, что Николас станет осыпать проклятиями Джонни и ее отца, хотя всегда винила одну лишь себя в том, что выпало на ее долю. Она совершила грех и понесла заслуженное наказание. Счастье, что с ней не случилось худшего. Нищета и лишения, быть может, вынудили бы ее торговать собой. При мысли об этом Антония подавила невольную дрожь. После Италии у нее не осталось никаких надежд. Ее юность закончилась во время долгого изматывающего путешествия на родину. Именно тогда Антония необычайно остро осознала свою слабость и беспомощность.