Третья стихия - Мария Симонова

Капризное время, имеющее обыкновение то мчаться, как экстренный поезд, то ползти наподобие улитки, а порой и просто бессовестно спать, струилось ленивой медленной рекой над заповедным уголком земной природы. Изысканный обед был уже давно съеден, вина выпиты, и солнце пробиралось уже сквозь верхушки деревьев к горизонту, когда золотое сияние заняло все пространство над поляной, окутывая собою нечто пока необъяснимое, сложное и изменчивое, растущее там, внутри, вспыхивая, перетекая и застывая в гармонии все новых форм и деталей, слой за слоем, как бы возводя себя самое. Солнце в конце концов опустилось за лес, и вкрадчивый сумрак сгустился между деревьями, подползая осторожно со всех сторон к поляне, а зрители все сидели у ее края, забыв о сне, наблюдая, как двое в полном безмолвии творят над диким островком земли нечто неведомое и, должно быть, чуждое ей, но тем не менее каким-то непостижимым образом с нею гармонирующее. С наступлением темноты двоих свидетелей таинства незаметно сморило сном, третий же, сам не имеющий конкретной формы, уснул лишь под утро, когда загадочное творение в золотом ореоле, выросшем к тому времени в грандиозный мерцающий купол, начало наконец приобретать определенные очертания.

Очнулся Михаил от того, что тело его куда-то катилось, катилось, катилось и в конце концов обо что-то ударилось. Он сжался, ожидая боли, но ее не было: раны, полученные в базовой реальности, не искалечили его тело. Пострадал его внутренний Проводник — это он зализывал сейчас раны где-то в потаенном уголке души. Только размышлять об этом было некогда: сейчас Михаилу предстояло разбираться со странным поведением и местонахождением их общего с Проводником бренного тела.

Не успел он открыть глаза, как уже катился в обратную сторону, ноги придавило по пути чем-то тяжелым, а под ребра ткнулось что-то острое. Вместе с ним по полу тесного помещения мотало двух разнокалиберных вампиров — Бельмонда и, соответственно, Попрыгунчика.

Михаил помнил, как в отделении их всех захватили имперцы, помнил убитого Седого и как сам он обнимал Илли… Но что же случилось потом?.. Если их бросили в катер, то многое можно было объяснить: условия транспортировки ничем не отличались от их недавних злоключений в милицейской галоше. Стихийное бедствие какое-то.

Значит, опять в плену. Однако куда сильнее факта нового заключения Михаила обеспокоило отсутствие Илли. Может быть, ей предоставили отдельную каюту?.. Да здесь ли она вообще?.. Что-то о последних событиях наверняка должны были знать Попрыгунчик с Бельмондом. В любом случае их следовало расспросить, и как можно скорее.

Поэтому Михаил, не собираясь дожидаться окончания девятибалльной качки, сграбастал Попрыгунчика за лацкан его бежевого пиджака и собрался уже приступить к допросу, как их обоих садануло еще раз об стену и накрыло сверху Бельмондом, а потом так прижало, что было никак не отделиться от стены, притянувшей всех троих к себе, вроде как магнит — любимые гвозди.

В этот момент избыточная плотность воздуха, характерная для реальности третьего рода, стала ощутимо падать. Михаил увидел, как изменяются на глазах лица спутников, обретая постепенно цвета, присущие человеческим лицам в нормальном мире. Михаил понял, что катер меняет реальности, и пожалел задним умом, что в мире загробных метаморфоз ему так и не попалось ни одного зеркала. Хотя, может, оно и к лучшему: глянул бы там разок на свое отражение и приобрел бы пожизненную фобию к зеркалам. «Посинеть мы всегда успеем», — решил про себя Михаил.

Потом притянувшая их стена вроде бы размагнитилась, Бельмонд отвалился на пол. Комната боль — ше не ходила ходуном, и собственное тело, если поставить его на ноги, уже должно было держаться. Но вставать Михаил пока что не рискнул, тем более что для общения этого и не требовалось. Он заметил, а что его рука продолжает сжимать ворот Попрыгунчика, и, не отпуская, спросил:

— Где Илли? — Тот для начала возмущенно рванул на себя свой многострадальный пиджак. Раздался треск, и в руке у Михаила остался бежевый лацкан. Михаил, поглядев в изумлении на дело рук своих, машинально протянул запчасть обратно Попрыгунчику. Вместо того чтобы взять ее, тот указал пальцем Михаилу в лицо, дополнив этот вызывающий жест фразой, полной роковой загадочности:

— Ха-ха! — что заставило Михаила вновь пожалеть об отсутствии зеркала. Словом, бежевый господин на контакт не шел. Зато прорезался Бельмонд:

— Ее увели. Тот гвардеец приказал бросить нас сюда, а ее увел. Она только успела шепнуть мне два слова: «Ищите дверь». — Бельмонд умолк.

Тогда все дружно посмотрели на единственную в помещении дверь — даже издалека было ясно, что она заперта. На трех лицах отразилась общая мысль:

«Нашли. И что дальше?»

— Нет, — возразил Михаил этой общей мысли. — Здесь должна быть еще какая-то дверь. Которую надо искать!

И они принялись искать. Вскоре выяснилось, что каземат им достался очень даже комфортабельный: из стен появлялись стулья, столики и кровати, куда можно было пристегнуться во время маневров, знай пленники об их существовании. Когда на стенах не осталось ни единого выступа и ни одной вмятинки, куда бы по нескольку раз не нажали, они принялись обшаривать пол, распределив его на три зоны. Михаил прощупывал свой отрезок, ползая по нему на коленях и помянув уже неоднократно бога, черта и прочий иконостас. Попрыгунчик добрался в своей зоне до угла, сел в нем и заявил громогласно:

— Бесполезно!

Убедившись, что сумел привлечь к себе общее внимание, он картинно махнул рукой и произнес:

— Ну какая еще тут может быть дверь?!

Присовокупив мысленно к тому, что уже успел проклясть, Попрыгунчика с его неуместным выпендрежем, Михаил собрался продолжить поисковые работы, но так и застыл, глядя в угол, потом оглянулся на Бельмонда, переставшего в этот момент контролировать свою челюсть. Попрыгунчику наверняка польстила бы такая благодарная реакция на его бездарное выступление. Но в том то и дело, что взглянуть благосклонно на двух сокамерников было уже некому: едва успев сказать последнее слово. Попрыгунчик исчез из помещения — просто-напросто сгинул, улетучился, как опытный факир с дешевого представления.

— Туда! — только и сказал Михаил, едва ощутил возвращение к языку дара речи. Первым он запихнул в угол Бельмонда и заставил его повторить дословно, громко и отчетливо всю заключительную фразу Попрыгунчика, благо она еще витала в воздухе.

— Ну какая тут еще может быть дверь?.. — послушно, но неубедительно промямлил Бельмонд, стоя в углу с виноватым видом, словно дитятя, застуканный за поеданием рождественского торта. И добавил: — Как вы полагаете, его уже разнесли в щепки?..

— Кого?.. — не сразу вник Михаил в сакраментальную суть вопроса.

— Мой «Горный орел»…

— Да цел ваш отель! Я его сам сегодня по яйцевизору видел! — обнадежил Михаил этого оголтелого собственника. Затем принялся его наставлять: — Сосредоточьтесь! Повторите еще раз, только резче, решительней! В приказном тоне! Дверь!!! Ну какая?!! в: Тут еще?!!