Бандитские шашни - Владимир Колычев

Он вытащил его из машины, повалил на спину, приставил ствол к шее. Только тогда и узнал, с кем имеет дело. На него квадратными глазами смотрел капитан Павлов. А Грин распластал по земле такого же мента.

– Ошибочка вышла, начальник… Думали, что киллеры на хвосте.

– Ствол убери!

– Да не вопрос.

Вайс заломил Павлову руку, перевернул на живот, обыскал, забрал ствол и наручники. Стальные браслеты ему пригодились, ими он сковал капитана.

– Ты что делаешь? Это же статья! – озлобленно прохрипел Павлов.

– Какая статья? Откуда я знаю, кто ты? Ну, похож на одного мента…

Вайс оторвал капитана от земли, впихнул на заднее сиденье «Мерседеса», Плату велел сесть за руль. Грин поехал за ними на «шестерке», в которую загрузил второго мента.

– Ты, Василий, совсем страх потерял! – возмущенно протянул Павлов.

– Да ты не бойся, капитан, убивать я тебя не стану. Я же не идиот…

– Идиот. Туляка убил, телохранителей Джека… Не думал я, что ты такой отморозок. Я был о тебе лучшего мнения…

– А ничего, что меня самого замочить хотели?

– Это не оправдание.

– А чего я должен оправдываться? Никого я не убивал. Все это выдумки.

– Есть свидетели, – не очень уверенно сказал Павлов.

– Хороший ты мужик, Игорь. Потому хороший, что врать не умеешь… Были бы свидетели, вы бы меня уже закрыли. Нет у тебя свидетелей, вот и следишь за мной. Надо сказать, плохо это у тебя получается. Не на того ты нарвался, Игорь. За мной киллеры по пятам ходят, я без оглядки по улицам не хожу. И тебя враз вычислили.

– В зверя ты превратился. И ведешь себя как зверь.

– А что мне, кроликом в этих джунглях быть? Кроликов быстро пожирают. А мне такая радость не улыбается. Лучше я волком стану.

– Да, лихо ты развернулся. Туляк, Шептун, Самопал… Такую же бойню в свое время Кирзач устроил.

– Потому и город взял. Ну, почти…

– И ты город взять хочешь?

– А разве я кого-то убивал? Нет, я здесь не при делах.

– Не ломай комедию, я в курсе всех твоих дел.

– И что ты можешь мне предъявить?

– Многое могу предъявить. Разочаровал ты меня, Василий. Вроде бы, интеллигентный парень, а ведешь себя, как последний отморозок.

– Я веду себя, как сильная личность.

– И этим гордишься, – продолжил за Вайса Павлов.

– Я этого не сказал… Просто у меня не было иного выхода. На ментов надежды нет, толку от них никакого. Пришлось самому выкручиваться…

– Есть такой веревочный узел: чем сильный ты выкручиваешься, тем туже этот узел затягивается. С тобой та же ситуация. У тебя руки в крови…

– На моих руках нет невинной крови. Это я тебе точно могу сказать.

– Для суда это не оправдание.

– Ну, ну… Я слышал, Кирзача менты убили. И труп спрятали, чтобы дело не заводить. А кто его убить мог? Ты мог. Отомстить Кирзачу мог.

– Зачем ты это мне говоришь? – недоуменно спросил Павлов.

– А за тем, что и тебя в убийстве обвинить можно.

– Но я его не убивал.

– Да, но обвинить-то можно. И даже доказательства можно организовать.

– Какие доказательства?

– А вдруг я знаю, где спрятан труп Кирзача? А вдруг я из твоего пистолета сейчас выстрелю, да гильзу подберу, а гильзу эту в могилку подброшу…

– Ты точно идиот!

– Нет. И делать этого не стану. Потому что я по-честному играю. Если есть у тебя доказательства моей вины, предъявляй – вдруг я возьму да сдамся. Если нет, так и скажи, что нет ничего.

– Ага, прямо сейчас и скажу, только зубы почищу…

– Значит, нет у тебя ничего против меня. И, это неудивительно. Время нынче такое: люди собственной тени боятся, и показаний никто не дает. Опять же, страшно потому что…

– Зверья потому что расплодилось, вот и страшно.

– А менты с этим зверьем ничего поделать не могут. Им тоже страшно.

– Кому-то страшно, а кому-то нет… Значит, знаешь, где труп Кирзача лежит?

– Дался тебе этот Кирзач! Нет его, и никогда не будет. А Джек остался. Теперь и я на одной с ним доске. Думаешь, я не понимаю, как далеко зашел? Понимаю. Но уже поздно поворачивать назад…

– Не поздно. Поздно будет, когда наручники на руках защелкнутся.

– Это хорошо, что ты напомнил… Где ключ?

– В кармане.

Вайс нашел ключ от наручников, освободил Павлова.

– Извиняться не буду. Ты сам по всем виноват. Хотя это твоя работа.

– Да, с тобой работаю. Раньше мы с одной стороны баррикад были, а сейчас ты с одной, я – с другой…

– Прошлое – это лирика. А настоящее – суровые будни. Что для тебя, что для меня. Я бандит, ты мент, и ты должен меня остановить. Я тебя понимаю. Но хотелось бы с тобой договориться…

– О чем?

– Я уже объяснял, о чем. Хочу, чтобы все по-честному было…

– Если по-честному, то ты сам должен мне сейчас сдаться. У тебя ствол незаконный, ты оказал сопротивление сотруднику милиции… Но ты не сдашься.

– А ты, попробуй, возьми. Вдруг я сопротивляться не стану. Но у тебя здесь понятых нет, и протокол ты не составишь. Зато для меня и адвокаты найдутся, и прокурорские, говорят, неплохо покупаются. Где оптом, где в розницу… Зачем следил за мной?

– В разработке ты.

– Понятно. Факты есть, а с доказательствами пшик.

– И факты есть, и оперативная информация. Со свидетелями, правда, туго, но и с этим вопрос можно решить… Только, боюсь, что не успею тебя закрыть. Есть информация, что Джек тебя заказал.

– Думаешь, удивил? Нисколько.

– Знаешь, с вами даже воевать не надо. Надо просто в сторонке встать – и ждать, когда вы друга перестреляете.

– Лучше бы ты в сторонке стоял.

– И не надейся.

– Ну, тогда нам не о чем с тобой говорить.

Вайс велел остановить машину, вернул Павлову пистолет.

– Видишь, я с тобой по-честному. Только ты мне в спину не стреляй.

Это был жест доброй воли с его стороны. Опасный жест. Ведь Павлов мог задержать, как минимум, Грина, когда тот возвращал ему «шестерку». Но нет, этого не случилось. Хотя, конечно, это совсем не повод списывать Павлова со счетов. Вайс понимал, что когда-нибудь им придется встретиться на узкой дорожке. И, возможно, очень скоро…

* * *

Эскорт Джека пронесся с такой скоростью, что «девятку» качнуло воздушным потоком. А ведь это городская улица, а не загородная трасса. Чтобы настигнуть машины, Вайсу нужно было трогаться немедленно. Впрочем, он не очень опасался, что его заметят. Слишком уж быстро ехал Джек и его сопровождение.