Крестный отец Катманду - Джон Бердетт

У меня перехватило дыхание.

— Вы в самом деле рассчитываете убедить их работать сообща? Стать партнерами, чтобы собрать сорок миллионов?

Тиецин снова устрашающе вздохнул.

— Вы мне сами сказали, что так и будет. Страх. У них нет выбора.

Все еще не в силах продышаться, я спросил:

— Каждый из них останется в деле, потому что в деле будет другой? Вы поразительный человек, но, думаю, здесь просчитались. Они скорее друг друга убьют, чем станут работать вместе. Исходя из предположения, что им не удастся заявиться в Катманду и прикончить вас.

Тиецин помолчал, давая тьме возможность говорить за него.

— М-м-м… Возможно, вы правы. Не люблю быть самонадеянным. Поэтому взял вас.

— Я работаю на Викорна. На Зинну не работаю.

— Вы превосходный консильери. После того как вы уехали, я посмотрел фильм. Брандо потрясающ, как и Пачино. А вы замечательный Хейген. Устройте так, чтобы наступил мир. В конце концов, вы стараетесь ради того, чтобы ваш босс стал богаче.

Я поковырял в левом ухе мизинцем левой руки.

— Все-таки не понимаю, зачем вам понадобилось подставлять англичанку.

— Не моя инициатива. Зинна настоял. Заявил, что готов сотрудничать на равных условиях. А я уже заложил одну из его перевозчиц. Беда в том, что он психопат. С психопатами так всегда: у них внутри стена, которую нельзя обойти. Он не в состоянии преодолеть ревность к вашему боссу. У Викорна мышление лучше, не психопатическое.

— Ну и каков же он?

— Поди пойми — не встречал человека вроде него! В монастыре мы целый год посвятили ситипати — совершенно особому демону огня. Викорн, похоже, принадлежит к тому же виду существ, хотя могу ошибаться. Тут нужен эксперт. Так же сложно, как разобрать пол котенка. Но мысль вам ясна. Генерал Зинна ждет вашего визита. Лека на вашем месте я бы с собой не брал — уж очень от его вида возбуждаются солдаты.

— Откуда вам известно?

Тиецин разъединился. Только тут я вспомнил, что забыл спросить, был ли он знаком с Фрэнком Чарлзом. Ведь в паспорте у американца имелась не одна непальская виза — целая дюжина.

Половина пятого утра. Еще я забыл поинтересоваться, каким образом он узнал имена двух контрабандисток. Время раскурить косяк.

Вот так-то лучше. Я не подбиваю тебя нарушать закон, фаранг, но когда в следующий раз поедешь в Амстердам и зайдешь в одно из кафе, где курят (забавно, как много компьютерных фирм справляют там свои корпоративные вечеринки), или будешь в старом добром округе Гумбольдт в Неваде — родине лекарственных растений (говорят, один процент из них в самом деле используется в химиотерапии), или станешь регулярно посещать берберскую деревушку в Марокко, или каким-либо иным тайным способом соприкоснешься с мировым сообществом скрытых курильщиков (ты отдаешь себе отчет, что количество людей, голосовавших на последних выборах американского президента, составляет лишь малую толику тех, кто по всему миру курит марихуану? Глобализм — обоюдоострое явление), если ты покуриваешь только из чувства гражданского долга, обязательного для всех нынешних кандидатов в президенты, и я этому рад (сколько бы жизней было спасено, если бы последний президент имел привычку выкуривать на ночь косячок), можешь воспользоваться моим советом: кури мягкую травку — она не только средство медитации, но подходит для целей расследования: разобраться в деталях не поможет, зато даст возможность охватить взглядом общую картину. Например, что мы делаем в данном месте, когда курим? Обмозговав все это под действием животворной травы, я пришел к следующим выводам.

Я расследую самое яркое и фотогеничное убийство за всю свою карьеру, хотя и под фамилией своего самого серьезного конкурента, который и получит все награды, когда я его раскрою. А я его раскрою, потому что прекрасно умею это делать. Одновременно я вместе с бандитом и йогом Тиецином, который по моему настоянию стал моим учителем медитации, организую доставку наркотиков, несмотря на смертельно опасный конфликт интересов, возникший из-за того, что мой босс полковник Викорн заинтересован не столько в торговле «дурью», сколько в уничтожении Зинны, который, в свою очередь, не остановится ни перед чем, лишь бы уничтожить Викорна. И ему наплевать на коммерцию, только бы Викорн сел в тюрьму на больший срок, чем он. И на этом этапе моя задача — наблюдателя, консильери и детектива — убедить двух старых слонов пожать друг другу руки и соединиться в радостной гармонии, чтобы купить вышеупомянутую обременяющую карму отраву у самого бескорыстного и просветленного человека, которого я только встречал, человека, перевернувшего мое сознание супермощной магией супермощного, но малоизвестного учения Ваджраяна, оно же Тантра. Можно ли меня осуждать, если мне захотелось свернуть второй косячок?

Если наступил рассвет, это вовсе не значит, что я трезв. Моя подкормленная наркотиком медитация к пяти часам несколько сбила меня с пути, и я начал формулировать для тебя, фаранг, вопрос, который застрял в голове и я не могу от него избавиться. Эта твоя запущенная вручную вселенная, этот Большой взрыв, прости меня Будда, ну что за космогония? Тот, кто придумал это, может, он ответствен и за непорочное зачатие? А теперь приходится изобретать «теорию всего».[60]Ты хоть знаешь, что, согласно Википедии (которая никогда не ошибается), любая частица — в квантовой теории струн, — если учитывать ее массу, по отношению к атому выглядит так, как яблоко по отношению к Солнцу? Честно говоря, мне ближе исконный санскрит.

Ну вот, я теперь в ванной. Таращусь в зеркало на небритого мужика и вижу мой образ его, что на самом деле является его образом меня, которого поток памяти все более и более облекает плотью. Через мгновение я стал для себя более узнаваемым.

Ты замечал, что человеческому существу присущи два способа просыпаться? Первый — когда ты счастлив, второй — когда нет, и между ними не может быть никакого сравнения.

В эти дни Вина и Ужас каждое утро стоят часовыми у моей постели. Их кармические источники менялись: смерть Пичая наполняла меня то чувством вины, то ужасом, в зависимости от того, какой демон брал верх. Так же и с героином: я сжимался от ужаса или чувства вины, смотря по настроению.

Теперь я едва мог двигаться. Был парализован тем, что случилось с человеком, глядящим на меня из стекла, — тем самым, кто иногда в жизни был близок к обещанному Буддой духовному пробуждению. Но только не в это утро. Вся моя агония, казалось, была связана с пилой Тиецина. Я никогда не знал себя лучше, чем сейчас. В итоге проснулся будто в неглубокой могиле, и теперь, чтобы приступить к работе, требовалось сначала очиститься от глины. Вспомнив, что мне предстоит в этот день, я застонал.

Надо было председательствовать на переговорах Викорна и Зинны, которые с нетерпением ждали моего возвращения из Катманду, чтобы заключить договор о временном партнерстве и совместно набрать денег на покупку у Тиецина героина на сорок миллионов долларов. Следовало учесть много пунктов. Некоторые Викорн написал сам, но у меня появились и собственные вопросы: основной — как безопасно передать деньги продавцу.