Драгоценная кровь - Екатерина Стадникова

— Бедняжка барон, — пробормотала девушка. — Он столько сделал для Саймона и меня. Столько сделал… Седрик не заслужил.

— Конечно, дитя. — Священник погладил Кас по волосам. — Но с ним ничего не случилось. Охрана подоспела вовремя. Хотя я и не знаю всех подробностей. Письмо, которое я получил, весьма короткое.

— Простите, я бы… желала побыть одна. — Кассия поднялась и, не дожидаясь ответа, покинула часовню.

Темный замок затаил дыхание, словно живое существо. Ни одного человека не встретила бедняжка в его покоях и переходах. Кас вслушивалась в стук каблуков и шорох платья. Все бросили ее, чтобы насладиться праздником. Внезапно Кассию пронзил тот самый животный страх, заставляющий оленя мчаться прочь, завидев человека с оружием. Девушка заметалась меж серых стен, как загнанный зверь. Она не владела собой. Просто бежала.

Все смешалось. Темнота, тишина, отчаяние. Зияющие дверные проемы, крутые лестницы, зловещие картины на стенах, пустые доспехи, охотничьи трофеи. Во тьме мерещились гадкие твари, пронзающие ледяными взглядами и готовые разорвать Кас, как только та подойдет слишком близко или остановится.

Кассия бежала, падала, вставала и снова падала. Вдруг впереди забрезжил неверный серебристый свет. Он проникал в темный коридор из-под закрытой двери какой-то комнаты. Пошатываясь, девушка пошла на свет — дверь со скрипом отворилась.

Посреди комнаты стояла сама Кас. Еще одна. Растрепанная, страшная, с безумным взглядом, глаза ввалились, вокруг них образовались серые впадины. С ладоней свисают ленты бинтов.

— Вот такие мы. Нравится? — спросила она и расхохоталась.

Вернувшись в комнату при свете дня, Кассия обнаружила, что источник ее страхов — воображение. Посреди злополучной комнаты кто-то оставил большое зеркало, которому не нашлось места в покоях. Оно было старым и потертым, в резной оправе. А в серебристом свете, скорее всего, виновата луна, заглянувшая в не зашторенное окно.

Это открытие успокоило девушку. Кас немедленно распорядилась выбросить проклятое зеркало из замка, чтобы оно больше никого не испугало.

Праздник продолжался еще несколько дней, и Кассия не пропустила ни одного представления, хоть веселиться не получалось. Через силу улыбаясь, она шла по улицам города в сопровождении отца Теофила. Старик всячески поддерживал бедняжку, помогая смириться с тем, что скоро Кас станет круглой сиротой. Ведь независимо от причины нападения Саймона ждала смерть. Тут либо палач отрубит ему голову как преступнику, либо инквизиция сожжет на костре.

В первом случае существовал призрачный шанс спастись. Война унесла жизни многих мужчин. Если какая-нибудь вдовушка или девица возьмет Саймона в мужья, не побоявшись ни молвы, ни изгнания, его помилуют, и он сойдет с эшафота свободным человеком.

Кассия оказалась в крайне щекотливом положении. С одной стороны, бросать отца неправильно, даже совершившего преступление. Но с другой стороны, Саймон покусился на жизнь самого дорогого для нее человека — на жизнь Седрика. По крайней мере, стоило узнать причину.

Тревожные вопросы роились в голове, а Виллоу не желала отвечать. «Саймон далеко, я ничего не могу сказать о нем отсюда», — говорила она.

Но и ведьма признавала, что повод для столь резких перемен просто обязан быть весомым.

Ярмарочное безумие закончилось. Гости разъехались, оставив после себя горы мусора и ощущение пустоты. После многоголосого праздника тишина казалась по-особенному звенящей и непроницаемой.

Фальвик затаился, словно догадывался, что скоро случится нечто мрачное. Еще недавно образцово чистый город был завален мусором, который постепенно вывозили за стены. Часть его пришлось сжечь прямо на месте. Расшатавшиеся помосты, пришедшие в негодность лотки, истрепанные украшения, объедки — все горело одним огромным костром. Все пропахло дымом. Еще горячую золу разбирали крестьяне на удобрения, чтобы на будущий год хвастать самыми большими в округе тыквами.

Прибытие каравана откладывалось. Инквизиция ожидала появления приличного конвоя для предположительно одержимого — ведь кто знает, как поведет себя пойманный в ловушку демон?

В Фальвике же все было готово к появлению Саймона. Для него соорудили особую клетку, в которой тот предстанет перед судом. Узорные прутья, привинченный к днищу стул, обвитый ремнями, кольца для цепей — все выглядело внушительно и страшно.

В глубине души Кассия надеялась, что это глупое недоразумение, что Саймон ни на какого Седрика не нападал, что это все досадная ошибка и что инквизиторы привезут вовсе не ее отца, а кого-то другого. Непохожего.

Только надежды не оправдались. Саймон был самым настоящим. Избитый и худой, он по-прежнему смотрел гордым диким зверем. Теофил со священниками не позволили Кас ни приблизиться к отцу, ни дать тому понять, что она рядом «Демон может оказаться опасным, даже связанный», — в один голос твердили они. Кассия не верила. Пусть ей уже доводилось встречать демона, но девушка ни разу не видела одержимых.

— Это же Саймон, — говорила она. — Выглядит, как Саймон, ведет себя, как Саймон. Почему мне все же нельзя поговорить с ним?

— Демоны изворотливые и хитрые твари, дитя мое, — вздыхал Теофил. — Им ничего не стоит обмануть доброе открытое сердце, и только Всевышний хранит нас.

— А если я смогу достучаться до настоящего Саймона? — осторожно спрашивала Кассия.

— Злая сущность вполне способна нарочно позволить тебе сделать это. — Священник поднял вверх указательный палец.

— Зачем? Разве демонам знакомо сострадание?

— Дело не в нем, дитя, — качал головой Теофил. — Бес жаждет выжить. И если ему покажется, что ты хочешь спасти отца любой ценой, он быстро выставит счет. Или даже покусится и на твою душу тоже.

Долгие прогулки со священником ничего не давали. Кас по-прежнему не знала, о чем инквизиторы толкуют с Саймоном на допросах, как продвигается следствие и когда начнется публичный суд. Обрывки слухов противоречили друг другу и лишь повергали в уныние.

Седрик обещался вернуться в город как раз к моменту первых слушаний, и Кассия с нетерпением ждала его, поскольку он тоже мог прояснить ситуацию с нападением. Хотя самому барону, должно быть, очень больно вспоминать об этом. С детства Седрик любил охоту и считал Саймона человеком верным и надежным. Наверняка вероломный поступок весьма сильно повлиял на несчастного барона.

Утреннюю тишину разорвал голос труб. Их медные глотки возвещали прибытие кого-то очень важного. Кас с проворством белки помчалась вниз по лестнице. Она почти не сомневалась, что на площадке внутреннего замка встретится со своим женихом, однако это был не он и не для его встречи собрался весь Фальвик.

— Сэр Тревор Вайнвуд, барон Таргримский! — выкрикнул знаменосец.

— Эмри Абриссельский возомнил себя императором, — шепнул стоявший сзади рыцарь. — Осыпает титулами своих любимчиков, игнорируя истинную аристократию.