Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов

Командир чуть не плакал…

Замполит хотел успокоить командира:

– В политотделе рассказывали, что маршал еле ходит. Старенький уже. Его два генерала – здоровенные лбы – под руки водят. А у него тужурка с внутренним подогревом. Надо постоянно аккумулятор менять.

– Что, точно с подогревом? Ничего себе, техника. Нам бы такое в море, когда волна морду льдинками раздирает, – позавидовал я.

– Говорят, что его на "Киев" повезли, потому что там лифт есть, а на других кораблях лифтов нет, а по трапу он без поддержки не пройдёт, – продолжал успокаивать командира замполит.

– Ну, замполит, успокоил. Твоими бы устами мёд пить, – более спокойным голосом говорил командир. – Блытов, а ты чего здесь? Давай, занимайся своим кубриком, техникой и т. д.

Я, сказав: "Есть!" – бодро скатился вниз по трапу. В каюте командира БЧ-2 собрались штурман и механик. Увидев меня, они сбросили газету с накрытого стола.

– Носишься по трапам, как угорелый. Испугал, а мы тут собрались в честь приезда инспекции по чуть-чуть перед обедом. Присоединишься? – спросил меня улыбающийся, как всегда, Мамай.

– Да нет, меня командир в кубрик отправил заниматься устранением замечаний.

– Тю! В кубрик! Да твой кубрик в заводе должны были ещё сделать. Изоляцию от верхней палубы, переборку штатную поставить по проекту. Командир сам акт приёмки корабля подмахнул, не глядя, хотя ему твой предшественник говорил, что нельзя подписывать, что кубрик не готов, людям в таком жить нельзя. А он взял и подписал. Говорил, что сам ответственный сдатчик обещает всё доделать, а ответственный сдатчик оказался на деле безответственным негодяем и ни хрена после подписания акта не сделал. Вот так уже четвёртый год плаваем. А ты что, хочешь революцию за час сделать? Садись к нам, расслабляйся и наслаждайся. Дальше ТОФа[6] всё равно не пошлют. А там люди хорошие служат…

Механик плотно прикрыл дверь в каюту и, как можно тише, провернул ключ в замке. После этого все торжественно подняли стаканы с налитым "шилом".

– Ну, ребята, за нас, и чтобы вся эта дурь побыстрее закончилась. Давайте, братцы, за ТОФ и за моих друганов выпьем. У меня там друганы, классные, служат, – шёпотом произнёс тост Мамай.

Все, бывшие в каюте, подняли стаканы, накрыли сверху ладонями, чтобы не звенеть, и, прикрыв их руками, стукнулись донышками стаканов. Раздался глухой, еле слышный, стук. Я внешними фалангами пальцев, изображая поддержку, стукнул по каждому из стаканов. Дружно опрокинув стаканы в рот, они по очереди занюхали баранками, а затем, покрутив их на пальце, радостно откинулись на стульях и кровати.

Все взяли заранее порезанный лук.

Инспекция продолжалась, и никакие маршалы не могли отменить обед…

…На следующий день на причале началось представление. Вторая дивизия сдавала строевую подготовку.

После опроса жалоб и заявлений, когда к нашему удивлению бодрый маршал прошёл мимо всех построенных рядов безо всяких генералов, державших его под руки, приказал начать прохождение, а сам бодрым шагом в сопровождении своих проверяющих направился опять к трибуне. Лица флотских начальников были угрюмые.

Все подразделения дивизии перестроились в стройные "коробки". Началось прохождение строевым маршем.

Видимо, что-то маршалу не понравилось, и когда строевые "коробки" возвратились на прежние места после прохождения, начались какие-то перестроения. Весь личный состав дивизии перестроили в четыре большие и более или менее равные между собой "коробки". Первую "коробку" составили офицеры и мичмана кораблей и штабов. Остальные коробки были матросские, и их лишь возглавляли несколько офицеров дивизии. Ещё полчаса, наверно, потратили на перестроение по ранжиру и равнение.

Началось повторное прохождение. Неподготовленные к такому прохождению все подразделения маршировали "кто в лес, кто по дрова". Было видно, что не ладится. Командующий флотом давал какие-то указания окружавшим его офицерам.

Прошедшие подразделения построились на исходной позиции и стали ждать следующих указаний.

Раздалась команда начальника штаба, усиленная многократно трансляцией:

– Прохождение с песней! Офицерский полк на месте, остальные напра-а-а-во!

– Они чего там, сбрендили? С песнями должна идти седьмая эскадра. Ведь все так готовились. Даже песни сочиняли, а вторая дивизия только строевой смотр готовила. Они же не готовили песни. Он что там, в план проверки не смотрят, и никто подсказать не может? – забеспокоился внезапно командир корабля и припал к окулярам визира, чтобы лучше видеть прохождение.

Офицерская коробка осталась стоять на месте, а три матросские замаршировали, обходя её, на исходную позицию для прохождения. Первая коробка тронулась, и до нас донеслись слова песни:

– "Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!" – матросы шли "кто в лес, кто по дрова", так же нестройно и пели.

– Идиоты! Ведь подразделения-то не спелись, – отрезюмировал происходящее Мамай, от которого опять сильно несло луком.

– Маршал, наверно, решил сократить проверку, а может, и не помнит, кто и что должен сдавать, – заулыбался радостный от увиденного командир механик. – Давно я такого концерта не видел. Интересно, что там споёт им вторая "коробка"?

У второй "коробки" что-то происходило. Вдоль строя бегали офицеры и что-то говорили матросам, размахивая от отчаяния руками.

Затем вторая тронулась с места, и до нас донёсся тот же "Варяг". Мы чуть не легли от смеха на сигнальном мостике. Маршал что-то начал выговаривать командующему флотом и командиру дивизии на трибуне. Командир дивизии от отчаяния размахивал руками.

Кто-то из офицеров побежал от трибуны к третьей коробке. Она по команде тронулась с места, и до нас долетело:

– "По морям, по волнам. Нынче здесь – завтра там…"

Видимо, потому что слова песни никто из матросов толком не знал, пели только припев, причём несколько раз. Когда завели припев в четвёртый раз, маршал махнул отчаянно рукой и пошёл с трибуны в сторону стоявших неподалеку "Волг".

Вечером, сидя в кают-компании, мы радостно обсасывали увиденное. На огонёк к Мамаю заглянул флагманский артиллерист бригады второй дивизии, часто заходивший к нам со стоявшего на соседнем причале большого ракетного корабля "Бойкого". Он-то и рассказал:

"Все проблемы начались с перестроений. Маршал приказал дивизию построить в три «коробки», изображающие полки (как армейскую дивизию), а всех оставшихся офицеров и мичманов построить в отдельную «коробку». Корабли на дивизии разные по классам, по количеству людей. Есть крейсер «Александр Невский» в тысячу с лишним человек, есть малые противолодочные корабли по 150 человек. Стали срочно компоновать коробки изображающие «полки» из экипажей различных кораблей. По бригадам тоже не получилось, так как бригады оказались тоже разные по своему составу. Потом просто перемешали, построили по ранжиру и назначили командиров «коробок» из числа командиров. Если бы шли по кораблям, как готовились несколько