Декорации смерти - Анна Васильевна Дубчак

– Какие-то вы там в своем Следственном комитете нерасторопные. Уже давно сами бы поехали туда, нашли ее и допросили по всем правилам. Я вот лично, когда ехала туда, боялась, что мы опоздали, что ее уже допрашивают. Я же и Реброву рассказала про Зою. Паша, наверное, я совершила преступление, вмешалась, подняла волну…

Женя от смущения даже отвернулась к окну. Она вдруг поняла, что не только Наташа, но и она сама сделала все возможное, чтобы только провалить операцию. Вот так взяла да и выдала этой Зое свои опасения-подозрения, озвучив предположение, что Зоя мстила своим насильникам. А если разобраться, то откуда вообще взялся этот мотив? Это же сама Женя его и придумала. И навязала его, получается, Реброву с Пашей. И все это из-за того, что мужчин замораживали, что убийца выбрал такой вот простой, не требующий навыка, оружия и других средств способ убийства.

«Женская месть может быть лишь вследствие тяжелой нанесенной обиды», – вычитала она из интернета.

Это все понятно, но в случае, если бы отомстили одному мужчине. А здесь их четверо. Даже если предположить, что все четверо изменяли одной и той же женщине, что обидели ее, пренебрегли ею и пусть даже отказались жениться, но все равно за это не наказывают смертью. Значит, обида тоже была смертельной, то есть настолько серьезной и глубокой, что, возможно, тоже была связана с угрозой жизни этой женщины.

Но если бы речь шла о насильниках, которые появлялись в поселке у Зои один за другим, то разве она призналась бы в этом Жене? Она вполне могла сказать, что не видела их, не встречалась. Что видит первый раз. Да и зачем было бы организовывать эти четыре встречи в таком, по сути, людном месте? Все-таки этот особняк мог быть в то время, когда они появлялись там, занят съемочной группой. Или же тот, кто заманивал их туда, точно знал, что вечером в доме будет одна Зоя? Но если так, то при чем здесь вообще этот рыбный ролик? Ну не могли же эти четверо одновременно заинтересоваться этим рецептом?

Женя никак не могла объяснить себе, зачем этим мужчинам было приезжать к Зое. Если, к примеру, кто-то один узнал ее, сообщил приятелям и все они приняли решение избавиться от нее, то почему не избавились? Уже первый, тот же Игорь Масленников, мог бы сделать с ней что угодно, убить ее. Или напугать ее своим появлением так, что она, встретив его, от страха быстро покинула поселок.

Вопросов было так много и нестыковок тоже, что Женя почувствовала себя совершенно бессильной.

Она рассказала Журавлеву об обещании помочь, которое она дала Зое в случае, если та действительно убила мужчин из мести.

Павел улыбнулся:

– Да не переживай ты так… Ну сказала и сказала… Если бы она была убийцей, то, вполне вероятно, ухватилась бы за это твое предложение помощи. Во всяком случае, ты бы это почувствовала. Я вот другое понять не могу. Если Зоя действительно жертва, то причин для встречи только две: либо она могла хотеть смерти своим насильникам и нашла их, либо насильники искали ее, чтобы убить, чтобы она одним своим существованием не отравляла им жизнь, чтобы они избавились от страха быть разоблаченными. Но в эти две схемы никак не вписываются их красиво обставленные поочередные визиты к ней. Со стороны все это выглядит как желание мужчин поближе познакомиться с понравившейся женщиной. Да и сама Зоя, насколько я понял, до того момента, как ты не рассказала ей об их смерти, не казалась напуганной.

– Да, это правда. Иначе я бы поняла… Паша, и что теперь делать?

– Поцеловать меня…

…Пора было возвращаться домой, но Женя не знала, что ее там ждет. Возможно, грандиозный скандал в случае, если разъяренная ее поступком Наташа рассказала Борису о ее назревающем романе с Журавлевым. Или серьезный разговор с Петром, которому Наташа передала требование Жени немедленно выселиться ей из дома из-за невозможности проживать там вместе.

– Паша, я боюсь… – говорила Женя, одеваясь.

Причем этот ее страх был связан не с тем, что она только что впервые изменила мужу, а именно с Наташей, их ссорой.

Опасные и преступные мысли, как змеи, иногда обвивают человека и жалят, и их яд проникает в самое сердце. Вот такой мыслью была возможность убедить Бориса в том, что Наташа сама придумала этот роман Жени с Журавлевым в отместку за то, что она оставила ее на дороге.

Другой вариант, над которым Женя давно задумывалась, иногда просто задыхаясь в браке, – это честно признаться мужу в том, что им надо расстаться. Возможно, на время. Но как реально это сделать, она не знала. Она не могла представить себе, что живет где-то в другом месте, где нет ни Бориса, ни Петра, ни Галины Петровны, ни няни и сада! Вот жизнь без Наташи – это пожалуйста. После того, что произошло между ними в «Сером дрозде», она была уверена, что никогда ее не простит. И дело даже не в том, что та грубо вмешалась в расследование, а в том неприязненном отношении, которое исходило от нее. Женя остро это почувствовала. Изнеженная, избалованная и обласканная домочадцами, давно не сталкивавшаяся с конфликтами, она восприняла это как личную трагедию. Наташа вмиг стала ей чужой. А ведь когда они только познакомились, то так потянулись друг к другу, так помогали. И как Женя радовалась, когда Наташа наконец бросила своего Льдова и навсегда переехала к Петру. Выбрала его. А потом родила Милу!

Когда-нибудь она, может, и поймет, что случилось с Наташей, почему она так с ней поступила. А может, и нет. Но главное между ними, женская дружба и понимание, исчезло. А что, если Женин сон был в руку, и между Наташей и Борисом есть связь, и Наташа делает все возможное, чтобы рассорить супругов и, безжалостно бросив сентиментального, на «розовой водичке», романтичного, добрейшего и влюбленного в нее по уши Петра, выйти замуж за более интересного и мужественного Бориса?

Женя, уже мысленно расставшись с Борисом, возвращалась в свою квартиру, покупала детскую кроватку для Миши, искала работу и уговаривала няню Соню переехать к ней, как вдруг услышала:

– Постоянно думаю о тебе. Только о тебе, Женя… Мне кажется, что я даже заболел потому, что давно не видел тебя…

– Журавлев, и я тоже думаю о тебе. И не знаю, что мне делать… И домой ехать боюсь.

– Я могу тебя отвезти.

Она грустно улыбнулась.