Песня Вуалей - Дарья Кузнецова

В общем… Надеюсь, господин следователь свою приживалу использует не для этих целей?!

Сложно сказать, почему данное предположение меня так ужаснуло. Подобные «отношения» не поощрялись общественной моралью. При всей отдаленности магов от этой самой морали использование приживал в качестве любовниц (или любовников) не одобрялось и Домами. Не одобрялось, но не более того. Лично мне это всегда казалось определенным отклонением от нормы, не чудовищным, но лично я бы на такое не пошла. Что я могла почувствовать в отношении человека, склонного к подобному? Определенную неловкость, смущение, даже жалость к настолько уставшему от одиночества магу, но и только.

А здесь я едва успела спрятать отвращение и раздражение за маской спокойного внимания.

Впрочем, причина моего отношения была довольно проста и даже очевидна. Я ревновала. И окажись Ильда обыкновенной женщиной, реакция могла последовать еще менее адекватная.

– Пока вы обедаете, объясню несколько правил, – выставив передо мной несколько полных немаленьких тарелок (первое, второе и салат; да мне столько на два дня хватит!), приживала невозмутимо прислонилась к тумбочке. – Их немного. Во-первых, не выходить на улицу и не открывать окна, наверху в комнатах они есть. Здесь везде компенсаторы, если компенсатор вышел из строя – звать меня незамедлительно. Ну и, во-вторых, внутри дома ходить можно везде, только одно условие: не трогать личные вещи господина подполковника в его спальне, не залезать в его письменный стол в кабинете и не копаться в документах. Но это, думаю, и так понятно. Книги брать можно, они также в кабинете. На этом все. Дверь в гостевую комнату находится на втором этаже прямо возле лестницы, дальше слева комната господина подполковника, справа – кабинет, прямо – терраса, туда тоже выходить нельзя.

– А ваша комната? – не удержалась я от вопроса.

– Я приживала, – раздраженно проворчала Ильда. – Я не нуждаюсь в сне, отдыхе, гигиенических процедурах и личном пространстве. Посуду оставьте на столе, – распорядилась она и вышла вместе с моим чемоданом.

Я некоторое время вяло ковырялась в тарелке. Все было очень вкусно, я честно попробовала, но аппетит отсутствовал. Кое-как запихнув в себя немного еды и художественно размазав недоеденное по тарелке, принялась за варку кофе. В конце концов, на этот счет никаких распоряжений не поступало, а найти кофе и джезву оказалось нетрудно. Отыскав в недрах одной из полок объемную кружку, я направилась на разведку в ее компании.

При более спокойном рассмотрении столовая и гостиная только углубили первоначальное впечатление: этими комнатами пользовались очень редко, если вообще пользовались. В дальней стене гостиной обнаружилась еще одна дверца, запертая на ключ (подвал? запасной выход?), и я не стала туда ломиться, вместо чего двинулась на второй этаж.

В короткий пустой коридор второго этажа действительно выходили четыре двери. Через одну из них, стеклянную, самую дальнюю, виднелся кусочек неба и что-то еще непонятное, наверное, обещанная терраса, на которую мне тоже не было хода.

Гостевая комната оказалась довольно уютной. Высокая широкая тахта, шкаф с зеркалом в углу, странный гибрид письменного стола и комода, подле которого скрючился кривоногий стул. Еще один угол занимало широкое мягкое кресло, над которым в красивом плафоне размещался дополнительный свет-камень. В комнате действительно имелось небольшое окно, занавешенное плотными шторами, – большая редкость в нашем климате. Еще в дальнем от входа углу обнаружилась дверца в очень уютную уборную, где уместилась даже ванна. В общем, вполне можно почувствовать себя как дома, но, надеюсь, все это ненадолго.

Жизнь на новом месте я решила начать с разбора чемодана, возлежащего в закрытом виде на тахте. Чемодан оказался удивительно тяжелым, чем сильно меня заинтриговал и озадачил: что сыскарь, что его приживала носили его с удивительной легкостью. К Берггаренам я брала только небольшое количество одежды, тетрадь для записей и несколько личных мелочей, а теперь у него едва не отрывались ручки.

Разгадка оказалась проста: все свободное место занимали книги. Те самые, которые я отобрала в библиотеке Берггаренов. Я испытала прилив нежной благодарности к Иффе: ведь не пожалела же, а некоторые из этих книг стоили целое состояние! Теперь, даже если не найду искомое, смогу занимательно провести время.

Я принялась бережно перекладывать старинные тома на стол. А вот над последней книгой замерла в растерянности: этот темно-красный богатый переплет без единой надписи оказался незнаком. Хотя, если судить по толщине и увесистости книги, том был весьма содержательным. Усевшись рядом с чемоданом на тахту, я перетащила книгу к себе на колени, открыла…

ИФФА!

Шумно захлопнув книгу, я затравленно заозиралась, пытаясь придумать, куда спрятать эту шуточку. Я чувствовала, что краска стыда заливает не только щеки, но уши, шею, и вообще… хорошо, что кроме меня тут никого нет! А от мысли, что кто-то найдет у меня вот это, начало натурально потряхивать от ужаса, смущения и злости.

Ну, Иффа! Вот от кого не ожидала, так это…

Шутница! Острячка! Позор всего древнего рода Берггаренов, даром что она не принадлежит им по крови!

На моих коленях сейчас лежал тот самый не в добрый час помянутый «Бархатный путь». Великолепное подарочное издание. С иллюстрациями, если верить надписи на титульном листе. Там даже приводилась фамилия художника.

Более чем прозрачный намек, да уж.

Как хорошо, что я тогда не догадалась рассказать ей о собственных чувствах к господину следователю! Если она мне такие намеки делает в отношении человека, которого мы обе едва знаем, страшно представить, что было бы, окажись эта деятельная женщина в курсе всех обстоятельств.

Пока запихивала чемодан с запертой в нем книгой на шкаф, чувствовала себя тринадцатилетней девчонкой, впервые поцеловавшейся с мальчиком и теперь панически боящейся, что о ее огромной страшной тайне станет известно воспитателям. Кое-как покидав одежду на полки, я взяла недопитый кофе и отправилась на экскурсию по остальным комнатам. Потому что оставаться один на один с глумливо хихикающей надо мной со шкафа книгой очень не хотелось.

В комнату господина следователя я заходить не стала, только заглянула, чтобы удовлетворить собственное любопытство. В общем и целом обстановка мало отличалась от убранства моей комнаты, разве что зеркало отсутствовало, а комод был совершенно обычным комодом, да возле кровати имелась высокая тумбочка с ящиками. И все та же темная спокойная гамма, что и в остальных комнатах: синий, серый, зеленый и темное дерево. Если и были в этой комнате какие-то мелочи, характеризовавшие хозяина и что-то для него значащие, в глаза они при поверхностном осмотре не бросались. Постеснявшись подглядывать дальше, я просто прикрыла дверь и направилась изучать последнюю, самую многообещающую комнату: рабочий кабинет.

Где и просидела до вечера. Там оказалось действительно интересно. Явно все время, что Разрушитель проводил дома, он проводил здесь. Здесь обнаружились пресловутые личные вещи, немного, но они были.