Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях - Стивен Протеро

Слово «сангха» означает «община». В раннем буддизме ее составляли только монахи и монахини, придерживающиеся целибата. Миряне существовали на периферии таких общин, главным образом снабжая монахов едой и одеждой, а взамен рассчитывая на улучшение кармы. Но неотъемлемой частью сангхи миряне не являлись. Вместо того, чтобы стремиться к высшей цели, нирване, они надеялись лишь на достижение промежуточной цели, более благоприятного перерождения. Но с недавних пор понятие сангхи начали трактовать шире, включая в него не только монахов. Если сегодня подруга-буддистка говорит вам, что собирается в сангху, то это означает, что у нее намечена встреча с друзьями-буддистами. Сообщество Кейп-Сангха неподалеку от моего дома на Кейп-Коде целиком состоит из буддистов-мирян.

В древнейших формах буддизма Будда – всего лишь человек. Как неисчерпаемый кладезь достоинств, он мог творить чудеса ясновидения и яснослышания, умел даже летать, но не претендовал на титул бога или спасителя. Он просто искал путь, пережил то, что Керуак называл «Великим Пробуждением от сна существования», и жил (по крайней мере, некоторое время), чтобы рассказывать об этом13. Следовательно, он мог продемонстрировать нам только одно: как быть человеком.

Если другие религиозные общины всеми силами старались укрепить авторитет своих основателей, то ранние буддисты принижали авторитет Будды. Их Будда учил слушателей не поддаваться соблазну, не верить авторитетности какого бы то ни было текста, традиции, наставника (в том числе и его самого), а самостоятельно выяснять, как следует вести по-настоящему человеческую жизнь. Кроме того, их Будда не пожелал назвать преемника. Он говорил, что после его смерти главными станут учения. Поэтому буддийского папы не было и никогда не будет.

Вторая из «трех драгоценностей», дхарма, требует более продолжительных объяснений. В индуизме слово «дхарма» означает «долг». В буддизме же оно относится преимущественно к учению (как в «разговоре о дхарме»). Но слово «дхарма» также переводится и как «то, что есть на самом деле», поскольку высшая цель буддийских учений – «познать истинную природу вещей»14.

Разумеется, буддийские учения разнообразны, но чаще всего они начинаются с Четырех Благородных Истин и Благородного Восьмеричного пути. Несмотря на то, что их принято считать элементарной доктринальной сущностью буддийских учений, на самом деле Четыре Благородные Истины отнюдь не примитивны. Мало того: попытки разъяснить их всякий раз становятся для меня как преподавателя нешуточным испытанием.

Четыре Благородные Истины указывают, что человеческое существование характеризуется дуккха, или страданием. По данным проекта изучения европейских ценностей (European Values Survey), вера в реинкарнацию быстро распространяется в странах Запада: в Великобритании 29 % взрослого населения верит в реинкарнацию, как и 19 % в западных районах Германии, 21 % – во Франции и 32 % – в России15. Многие жители Запада сегодня охотно признают реинкарнацию как возможность испытать в следующей жизни то, что им не удалось пережить в нынешней. Но для буддистов реинкарнация в буквальном смысле слова обуза, колесо, движение которого вызывает лишь трение и досаду. Да, мы бываем счастливы. Нам удается даже испытать восторг. На нашем пути встречается радость. Но все мы, какими бы богатыми, бедными, влиятельными или бессильными ни были, рано или поздно начинаем болеть, стареть и в конце концов умрем. Потому что в мире нет ничего вечного, ничто не в силах постоянно приносить нам удовлетворение. Потому что все меняется и проходит, и все, что дорого нам, мы когда-нибудь потеряем. Наше счастье мимолетно, в его глубине часто скрыта неизмеримая печаль, которую португальцы называют saudade.

Вторая Благородная Истина звучит не так безнадежно: у страдания есть причина. Все в этом мире взаимосвязано, соединено цепью причин и следствий, значит, страдание должно откуда-то браться. Буддисты различают 12 звеньев в этой цепи «зависимого происхождения» (пратитья-самутпада), а ключевыми из них считают неведение, жажду и привязанность. Мы страдаем потому, что закрываем глаза на то, как действительно устроен мир. Мы притворяемся независимыми, тогда как на самом деле мы взаимозависимы. Мы делаем вид, будто бы изменяющееся в действительности остается неизменным. И отчаянно жаждем, чтобы мир и люди, которые его населяют, были такими, какими они нам представляются. Поэтому мы страдаем, когда у наших супругов появляются новые увлечения, когда наше любимое (вдобавок идеальное в своем прежнем виде) старомодное кафе-мороженое обзаводится нелепым сайтом в интернете и дурацким новым логотипом, когда в новехонький «форд-тандерберд», на котором вы с гордостью едете домой от дилера, попадает камнем шестилетний мальчишка, в будущем – автор этой книги (случай подлинный). Мы страдаем потому, что в отчаянии цепляемся за людей, места, вещи, словно они могут избавить нас от мучений. Мы страдаем потому, что упрямо храним верность убеждениям и суждениям, не в последнюю очередь вере в богов и мнению о том, что конкретный друг или враг нравственно несостоятелен. Сегодня слова «ты так изменился» служат объяснением, которое один человек из пары дает другому, покидая его. В буддизме «ты изменился» – описание событий, происходящих ежеминутно и ежедневно.

Третья Благородная Истина указывает, что поскольку у страдания есть причина, ее можно устранить. Если мы поймем, как на самом деле устроен мир со всеми его течениями, и перестанем цепляться за то, чему природа предписывает утекать сквозь наши пальцы, тогда мы сумеем достичь нирваны. Но что это за «угасание»? Нирвану часто описывают в негативном ключе, как искоренение жажды, привязанности, страдания, алчности, ненависти, иллюзий и перерождений. В более позитивных разъяснениях ее называют блаженством, хотя это блаженство не поддается описанию, и покоем, хотя этот покой непостижим для нас. Но нирвана – это не конкретное место, куда попадаешь после смерти. Ее можно достичь при жизни.

Согласно Четвертой Благородной Истине, существует путь, цель которого – нирвана. Подобно конфуцианскому учению о Середине, этот срединный путь проходит между такими крайностями, как сибаритство и умерщвление плоти. Также известный как Восьмеричный путь, он состоит из «правильного воззрения, правильного намерения, правильной речи, правильного поведения, правильного образа жизни, правильного усилия, правильного памятования, правильного сосредоточения»16. Поскольку у этого пути есть этический, эмпирический и доктринальный аспекты, по традиции его делят на три части: нравственность (правильная речь, правильное поведение, правильный образ жизни), духовная дисциплина (правильное усилие, правильное памятование, правильное сосредоточение) и мудрость (правильное воззрение и правильное намерение). Словом, будь добрым, будь мудрым, будь внимательным.