На пределе - Майарана Мистеру

знаю, что говорить. Как долго могу его продержать здесь?

Странные чувства одолевают, но обида и вина больше всего. Особенно сильно коробила мысль, что он не узнает о том, что у меня есть тайна. Тайна, которая не разрушит его семью, пока останется только моей.

Слава остановился напротив и молча рассматривал моё лицо.

Возможно, он ждал, когда я первая заговорю, что хотела от него, но я не знала даже с чего начать.

— Арестов сказал, ты уходишь из управления.

Я усмехнулась. Хитрый лис не стал говорить куда, да? И про новые документы не упомянул. Мне будет сложно без моей работы. Не смогу без неё. С ума сойду.

— Ухожу, — киваю я, и отворачиваюсь, возвращая взгляд на сверкающую воду. — Перевожусь в место потише. Не стоит мне среди вас обитать.

— Не стоит, — согласился Стагаров. — Так зачем звала?

Я кусаю губу, но всё равно не сдерживаю порыв.

— Я ждала тебя. Позавчера, вчера… до сих пор.

Слава молчал несколько мгновений, а когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него, то увидела, как он хмурится. У меня мгновенно появилось желание разгладить эту складку между бровей, но я не могла себе позволить такой роскоши. Он не мой. Он сам сделал выбор.

— Я не могу, — ответил хрипло. — Просто не могу. Дело вовсе не…

— Да, я знаю, — усмехнулась я, чувствуя, как всё стягивает в груди. — Не в тебе, а во мне, и всё такое.

Я махнула рукой, стараясь придать своему выражению лица как можно больше лёгкости.

— Просто… Я не хотела этого говорить, Стагаров. И не хочу. Но скажу, — я вдохнула и выпалила, как на духу. — Я люблю тебя!

Сумасшествие восьмиклассницы. Боже, и это я ржала над нелепыми признаниями девочек Прокопенко? Я побила любой рекорд этой самой нелепости.

Сора не повернулся даже. Лицо каменное, а на губах жалкое подобие улыбки.

— Я бы хотел ответить на твои чувства взаимностью.

— Мне казалось…

— Тебе казалось, Лиза.

Я поджимаю губы, глядя в его глаза и понимаю, что он никогда не делал даже намёка, что всё может сложится как-то иначе.

«Нам обоим не нужны эти отношения»

Да. Верно. Не стоило вновь доверяться глупой надежде, которая раз за разом убивала во мне веру в будущее.

Я отвела взгляд и… Не говоря больше слов, ушла.

Глупостью.

Какой же глупостью было считать, что он что-то чувствует ко мне, кроме сексуального влечения. Таня важнее? Что ж. Это его выбор, и я не буду ждать, когда вокруг него всё рухнет. И быть запасным палиндромом не хочу.

Я ещё долго чувствовала его пронзительный взгляд на своей спине. Чувствовала. Но он так и не окликнул, хотя мог остановить.

* * *

Вернулся я в пустую квартиру с выбитой дверью. Сердце колотилось в панике, а быстрый осмотр показал, что Таню… похитили. Слишком уж явно на это намекала кружка с разлитым чаем на полу и вырванный провод зарядки для телефона.

В ЦСН? Серьёзно?

У меня сердце в горле колотилось, когда я набирал номер Гвоздя и оно же остановилось, когда тот вздохнул и объяснил куда делась моя без пяти минут беременная супруга.

— Она арестована, Слав.

— Что?

— Грачёва Татьяна Викторовна арестована за связь, поддержку, финансирование и снабжение членов запрещённой группировки. Приходи в управление, мы ждём тебя у Арестова.

Я не понимал. Вообще ничего не понимал. Хватался за голову спускаясь по лестнице и пытался настроится на розыгрыш, я не знаю. Это же бред. Таня на такое не способна. Она же моя до кончиков ногтей. Она же обо всё мне рассказывает, что на работе творится. Жалуется, когда возникают проблемы с поставками препаратов и разногласия с начальниками. Когда клиенты устраивают скандалы на кассе из-за всякой фигни. Разве она могла быть преступницей?

До управления я долетел за считанные минуты, в кабинет Арестова поднимался, ожидая, как в американских фильмах, встретить хлопушки, воздушные шарики, бенгальские огни, я не знаю… Но никак не хмурые лица своих ребят и чёрную раскрытую папку на столе Арестова с фотографиями Тани внутри.

— Что происходит?

Казалось, весь мир сошел с ума и решил сыграть со мной злую шутку. Будто мало того, что буквально час назад я отказался от женщины, что делала меня живым, ради спасения собственного ребёнка.

Батя подвинул дело и кивнул:

— Знакомься. Грачёва Татьяна Викторовна. Главный фигурант в деле поставок наркотрафика от Амира.

Я перелистнул страницы, просматривая фотографии и даты. Там значилось, что она занималась этим ещё до смерти Женьки. Протоколы допросов заместителя директора на складе аптеки, в которой она работала. Фотографии каких-то убитых девушек.

Что это вообще?

Я оглянулся на парней, но никто не улыбался. Север вообще стоял у окна с таким видом, будто его живьём в могилу закопали неделю назад и только сейчас вытащили.

— Это что, шутка такая? — задал вопрос Бате.

Тот только покачал головой, собрал фотографии в папку, встал из-за стола и махнул мне рукой.

— Пошли. Думаю, тебе нужно сначала осознать, а потом принять реальность.

Я снова оглянулся на парней, но те молчали, не зная, что мне сказать. Да и не нужно было ничего говорить. За них говорили их глаза, полные сожаления.

Мы спустились в цоколь. Я уже знал, что идём мы в комнаты для допросов, но никак не ожидал увидеть в одной из них совершенно спокойную Таню. Она с усмешкой отвечала на некоторые вопросы следователя, а я всё никак не мог поверить, что это правда.

— Когда вы впервые связались с людьми Амира?

— Слишком давно, чтобы помнить. Послушайте, вы и без меня всё прекрасно знаете, разве нет?

— Знаем. Почему вы не пытались бежать, когда ваши сообщники перестали выходить на связь?

— А, — усмехнулась Таня. — Всё-таки, вы знаете не всё. Не стану облегчать вам задачу.

Мы находились в соседней комнате, разделённой специальным зеркалом. Она наверняка знала, что я стою здесь и наблюдаю, но даже ни капли слёз не уронила. Складывалось впечатление, что ей всё это осточертело настолько, что она на всё согласна, лишь бы прекратить этот бессмысленный разговор.

— Лиза меня выманила, чтобы вы её взяли, да? — спросил Арестова уже зная ответ.

Что ж. Это было верное решение, как ни крути. С неё я спрашивать точно не стал бы.

— У неё теперь новые документы и новая жизнь, Стагаров. Не рекомендую её искать.

— Я… — облизнул пересохшие губы и усмехнулся, чувствуя как рушится всё, чего я держался и от чего отгораживался. — Я и не собирался.

— Поговорить с Грачёвой хочешь? Думаю, тебе она