Милашка для грубияна - Илона Шикова

— Уже утро, можно слушать, — говорит Катя.

— А я хочу кофе, — восклицает Аня. Только ее не хватало для полного счастья. — Останови возле какого-нибудь круглосуточного магазинчика.

— Дома выпьешь кофе, — говорю ей строго. — Соседи полицию точно не вызовут.

— А я хочу еще коньяка, — это снова Дарина. Да когда ж они уже угомонятся. — Тормози, будем пить на капоте и танцевать.

— Алкоголь в четыре утра не продается, — вздыхаю в очередной раз. Сейчас точно кого-нибудь тресну очень больно.

— Ха, насмешил, — продолжает кричать Дарина. — Сейчас съездим ко мне, я возьму корочку, и нам все продадут.

— Значит так, барышни, — начинаю повышать голос. — Никто никуда не едет, никакие корочки не берет, и коньяк больше не пьет. Всё ясно?

— А домой? — жалобный голосок Ани раздается сзади.

— Кроме домой, — поясняю, понимаю, что это еще не конец.

— Уговорил, — как-то уж очень быстро соглашается Дарина. Что ни говори, а женская логика — страшная сила. — Но мы завтра едем на озеро, да, Миланская? — просовывает голову между сиденьями.

— Ага, — кивает головой красотка, сидящая рядом. Какое, нафиг, озеро? Она что, сбрендила совсем?

— Никто никуда завтра не едет, — вставляю, потому что чувствую — сейчас они договорятся, что в подвал посажу всех троих.

— Как не едет? — Аня протискивается рядом с Дариной. — А позагорать?

Боже, за что мне это все, скажи на милость? Почему именно со мной вечно что-то приключается? Три пьяные девахи уставились на меня и ждут моего ответа.

— Приглашаю завтра всех ко мне, — выпаливаю, в очередной раз не подумав.

Вот правильно говорят умные люди, что язык мой — враг. Кто меня за него тянул? Нафига, спрашивается, я это ляпнул? Дарина с Аней поворачивают голову в сторону Кати, а та поясняет:

— У него есть бассейн. Красивый, — улыбается. — Правда, мне так и не довелось до сих пор там поплавать.

— Вот завтра и исправишь это недоразумение, — подмигиваю ей. — Теперь, я надеюсь, все угомонятся?

— Вишневский, ну, ты красавчик, — Дарина легонько бьет меня по плечу. — Настоящий мужик. Миланская, обидишь Артема — получишь по шее.

А я начинаю смеяться. Причем громко и от всей души. Надо же, заступницу себе нашел, да еще какую. «По шее» — это что-то новенькое. Хотя ход ее мыслей мне нравится, и я готов простить девушке даже ее недавнее поведение.

Первой доставляем к дому Анну, она прощается с нами, целует всех в щечку, включая меня, благодарит за сегодняшний вечер и нетвердой походкой направляется к подъезду.

— Точно сама дойдет? — спрашиваю у девочек, наблюдая в окно, как Анна открывает дверь подъезда.

— Это она прикалывается, — отвечает Дарина. — Восемь раз пропустила, три не допила. Завтра будет как огурчик.

— Тебе виднее, — трогаюсь с места, через пять минут доставляя к подъезду Дарину.

— Приедем часов в двенадцать, не раньше, — целует, правда, одну Катю, но выдает повторно перед тем, как захлопнуть дверь: — Вишневский, ты красавчик!

А я опять начинаю дико смеяться. Вот кто бы мне сказал, что Дарина Громова назовет меня красавчиком, причем дважды за пятнадцать минут, я бы рассмеялся тому в лицо. Надо будет Пашке потом прикольнуть, чтобы от зависти лопнул.

— Ты их очаровал, — говорит негромко Катя, когда мы выезжаем на проспект.

— А тебя? — само как-то вырывается у меня.

— Я на глупые вопросы не отвечаю, — и тянется к магнитоле, включая музыку.

До дома едем в тишине, точнее, молча, так как на весь салон орет очередная попсовая композиция. Катюха ерзает на кресле, пританцовывая и размахивая руками. Еще и подпевает. Я усмехаюсь, краем глаза наблюдая эту картину. Не могу налюбоваться ею, даже в таком состоянии.

Подъезжаем к дому, глушу мотор и поворачиваюсь к девушке. Она продолжает прыгать не месте, громко подпевая и крутя передо мной головой в разные стороны. Выключаю музыку.

— Ну, Артем, — говорит обиженным голосом и тянет руку к кнопке включения. Ох, чувствую, тяжело мне будет угомонить свою красавицу.

— Спать пора, — перехватываю ее руку. — Давай на выход.

— Не пойду, — вырывает руку, откидывается на спинку кресла и складывает руки под грудью. — Танцевать хочу.

— Кать, ну что за детский сад, — выхожу из машины, громко хлопая дверью. — Когда же эта ночь уже закончится, — бубню себе под нос.

На улице рассвет полным ходом, а мы еще даже не ложились. Интересно, что я раньше находил чуть ли не в каждодневных походах по клубам до пяти-шести утра?

Открываю переднюю пассажирскую дверь, а девушка поворачивается ко мне спиной. Боже, дай мне сил с ней справиться!

Беру Катю за талию и пытаюсь вытащить на улицу. Она хватается руками за спинку кресла и громко вопит:

— Не пойду! Хочу еще танцевать!

— Да что за черт такой, — еще немного и прямо чувствую, выйду из себя. Тогда точно мало ей не покажется.

Перехватываю ее руки, а она начинает брыкаться ногами, пытаясь от меня оттолкнуться. Прямо фурия какая-то, честное слово. Давно мне такие строптивые не попадались. Да что душой кривить — такая первая. И, надеюсь, теперь уже единственная.

Кое-как вытаскиваю ее из машины, ставя на землю и захлопывая дверь.

— Вишневский, — начинает хныкать девушка. — Ты чего такой нудный, — кладет мне руку на плечо. — Поехали еще потусим, время детское.

— Спасть пошли, тусовщица, — усмехаюсь, снимая ее руку с плеча и беря ее за талию. Подталкиваю к дому, а она сопротивляется.

— Не пойду, — машет руками и упирается в землю ногами. Ну, все, Катерина, ты меня достала.

— Замри! — кричу, а девушка от испуга останавливается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Пока у нее ступор, перекидываю ее через плечо головой назад, чтобы не слышать дальнейших воплей так громко, как если бы она орала на ухо, и двигаюсь к лестнице. А то мы такими темпами и к завтрашнему утру не попадем в кровать. Открываю входную дверь ключом и захожу со своей ношей в холл.

— Вишневский, гад, — маленькие кулачки бьют меня по пятой точке, иногда промахиваясь. Забавно, весело и очень приятно. — Я тебя завтра убью!

— Завтра ты протрезвеешь, — говорю негромко, — и тебе будет безумно стыдно за свое сегодняшнее поведение.

— Все равно прибью. А ну быстро поставил, откуда взял. Вызову такси и поеду дальше плясать.

— Ага, разбежался ставить, — поднимаюсь по лестнице. — И, кстати, орать завязывай, а то сейчас разбудишь Петровну и точно получишь от нее по шее за то, что напилась.