Добрый друг Декстер - Джеффри Линдсей

Я зашагал по деревянному мосту. Когда я находился на его середине, доски подозрительно затрещали, и я застыл. Ночные звуки не изменились, и я услышал, как Тито Пуэнте, громко выкрикнув «А-ах!», снова вернулся к мелодии. Я же продолжил движение.

За мостом дорога закончилась, превратившись в парковочную площадку. Слева от меня находилась цепная изгородь, а прямо стоял небольшой одноэтажный дом. В одном окне горел яркий свет. Старый дом нуждался в покраске, но доктора внешняя сторона дела, видимо, интересовала не так сильно, как заслуживала. Справа на берегу темнел какой-то курятник. Пальмовые листья крыши, свисая по краям, напоминали старое тряпье. У полуразвалившегося причала на канале был ошвартован катер на воздушной подушке.

Я скользнул в тень деревьев и почувствовал, как хищник с холодной уверенностью берет под контроль все мои чувства. Я осторожно обогнул парковку слева, следуя вдоль цепной изгороди. Какое-то существо, рыкнув на меня, бросилось в воду, но поскольку это случилось по другую сторону изгороди, я проигнорировал рык. За рулем сидел Темный Пассажир, и на подобное он не тормозил.

Изгородь повернула направо в сторону от дома, и передо мной осталось пустое пространство, не более пятидесяти футов шириной, и последняя линия деревьев. Я остановился в тени крайнего дерева, чтобы получше рассмотреть дом. Но когда я, застыв, оперся рукой на ствол, в ветвях над моей головой что-то упало, послышалось биение крыльев, и ночную тишину прорезал ужасно громкий, похожий на звук трубы вопль. Я отпрыгнул, а то, что за мгновение до этого сидело на дереве, рухнуло сквозь листву на землю.

Все еще исторгая чрезмерно усиленный трубный звук, существо обратило на меня свой взор. Это была здоровенная птица — больше, чем индейка, — и, судя по шипению и воплям, очень на меня сердилась. Птица сделала шаг вперед, волоча за собой массивный хвост, и я сообразил, что имею дело с павлином. Животные и птицы меня вообще не любят, но эта с первого мгновения стала испытывать ко мне безудержную и агрессивную ненависть. Думаю, павлин не до конца понимал, что я значительно больше и существенно опаснее, нежели он. Создавалось впечатление, будто он хочет съесть меня или прогнать прочь. Необходимо было остановить этот кошачий концерт как можно скорее, и я ублажил птичку, с достоинством отступив вдоль изгороди в тень моста. Оказавшись снова в безопасной темноте, я вгляделся в дом.

Музыка затихла, и свет в окне погас.

Несколько минут я, буквально окаменев, стоял в спасительной тени. Однако ничего не произошло, если не считать того, что павлин, в последний раз злобно прокудахтав в мою сторону, взлетел на дерево. Вскоре снова вернулись ночные звуки — пощелкивание и писк насекомых, храп и плеск аллигаторов. Но Тито Пуэнте умолк. Я знал, что доктор Данко подобно мне вслушивается и всматривается в ночь. Мы оба ждем, когда оппонент сделает первый шаг. Но я мог выжидать дольше, чем доктор, поскольку тот не имел представления, что находится там, в ночи. Он мог предположить, что рядом с домом засел отряд спецназа или даже, не дай Бог, банда фанов «Пурпурного легиона». Мне же было известно, что в доме только он. Я знал, где Данко, а ему не было известно, сидит ли кто-нибудь на крыше и окружен ли дом. Он должен предпринять что-либо первым, и у него лишь две возможности. Напасть или…

За домом раздался рев двигателя, я непроизвольно напрягся, а катер на воздушной подушке вдруг резко отвалил от пирса. Звук мотора стал выше, катер понесся по каналу и через минуту исчез в ночи. Вместе с ним исчез и доктор Данко.

Несколько минут я наблюдал за домом. Я не заметил, кто управлял катером, и доктор вполне мог остаться в доме, выжидая, что последует за этим. Кроме того, если быть до конца честным, у меня не было ни малейшего желания опять подвергнуться нападению дикого хищного цыпленка.

Но, прождав несколько минут и поняв, что ничего не происходит, я осознал, что должен отправиться в дом. Обойдя дерево, которое облюбовала в качестве насеста злобная птица, я приблизился к двери.

Внутри дома было темно, но не тихо. Стоя перед выходящей на парковку раздвижной дверью, я услышал в глубине здания глухой стук, за ним последовало ритмичное постанывание, перебиваемое отдельными всхлипами. Вряд ли эти звуки издает человек, готовый совершить смертельное нападение из засады. Похоже, они могли принадлежать тому, кто связан и отчаянно пытается освободиться. Неужели доктор Данко бежал так поспешно, что забыл прихватить с собой сержанта Доукса?

Я опять ощутил, как где-то в тайных глубинах моего мозга нарастает волна искушения. Моя Немезида — сержант Доукс — связана, красиво упакована и доставлена в идеальное место, как подарок. В моем распоряжении все необходимые инструменты и материалы, вокруг на много миль ни души, а когда я покончу с делом, останется только сказать: «Простите, я прибыл слишком поздно. Взгляните, что сотворил этот отвратительный доктор Данко с нашим старым, добрым сержантом Доуксом». Идея опьяняющая, и я даже покачнулся, словно уже ее отведал. Естественно, это лишь идея, и я никогда не сделаю ничего подобного. Не так ли? Нет, серьезно? Эй, Декстер! Очнись! Поведай, милый мальчик, почему у тебя вдруг потекли слюнки?

Нет, только не я, поскольку я есть нечто иное, как маяк морали в духовной пустыне южной Флориды. Большую часть времени я, отлично выбритый, гордо сижу в седле своего скакуна по имени Темная Стрела. Сэр Декстер непорочный всегда готов явиться на выручку. В худшем случае он готов попытаться сделать это. С учетом всех обстоятельств, разумеется. Я решительно открыл дверь и вошел в дом.

Едва переступив через порог, сразу на всякий случай распластался по стене и принялся нащупывать выключатель. Он оказался там, где ему и положено быть, — справа от входа.

Как и первое принадлежавшее доктору Данко убежище порока, этот дом был меблирован так же скудно. Главным предметом мебели здесь служил большой, расположенный в центре комнаты стол. На противоположной стене висело зеркало. Справа находился дверной проем без двери, ведущий в помещение, похожее на кухню, а слева была закрытая дверь, вероятно, в спальню или ванную комнату. Точно напротив места, откуда я вошел, располагалась еще одна раздвижная дверь, через которую, видимо, и скрылся доктор Данко.

На дальнем конце стола билось в конвульсиях нечто, облаченное в оранжевый комбинезон. Даже с противоположной стороны комнаты было заметно, что это нечто походит на человека.

— Сюда, умоляю, помогите, помогите, помогите, — пролепетало нечто, и я, приблизившись, склонился над столом.

Разумеется, его руки и ноги были связаны клейкой лентой, и это свидетельствовало о том, что тут работало опытное и небезразличное к своему делу чудовище. Я освободил жертву, слушая, но, по правде говоря, не слыша ее непрестанного бормотания: «Слава Богу, умоляю… ради Бога, освободи меня… быстрее, быстрее, приятель, ради всего святого. Скажи, Христа ради, почему ты так поздно? Спасибо. Я знал, что ты придешь», и так далее, и тому подобное. Его череп, включая даже брови, был гладко выбрит. Но крепкий, мужественный подбородок и украшающие лицо шрамы не оставляли места для ошибки — на столе находился Кайл Чатски.