Снежинка в академии, или Нежданное счастье герцога - Екатерина Неженцева

— Ваша светлость, спасибо за помощь, но я хотела бы вернуться в академию и…

Мои слова потонули в требовательном неистовом поцелуе. Приподняв меня над полом, словно пушинку, Эйджел не оставил мне выбора. Подхватил так, что пришлось обхватить его ногами, чтобы не болтаться на весу. Требовательные губы смяли все мои попытки к сопротивлению яростным напором. Эйджел сводил меня с ума и заставлял желать больше, чем просто поцелуй.

Я смутно сообразила, что уже снова лежу на кровати, когда мужчина на миг отстранился. Оказывается, он уже успел избавиться от одежды и теперь стягивал с меня единственную преграду в виде сорочки. Горячая ладонь скользнула под мою спину, приподнимая над кроватью, и тонкая ткань мгновенно отлетела куда-то на пол.

— Ваша све…

— Серьезно? — улыбнулся он. — Ты лежишь в моей спальне, голая, подо мной, и зовешь ваша светлость?

Он провел ладонью по телу, оставляя обжигающий след, и из моей груди вырвался стон. Удушающая волна жара заставила запылать щеки, шею уши. До меня только в тот миг дошло, что происходит. Я уперлась руками в плечи мужчины, и неожиданно оказалась в нежных объятиях, услышав тихое:

— Не отталкивай меня, Айя, умоляю.

Возможно, я могла быть стойкой и неприступной, могла бы сбежать и сделать вид, что ничего не произошло. Только в тот момент поняла, что больше ничего подобного не повторится. Никогда! Нам не суждено быть вместе. Это единственная ночь, которую я могу провести с любимым мужчиной! И я прекратила сопротивление.

Повернув голову, посмотрела в светлые глаза, пылающие желанием, страстью и болью, и прильнула к Эйджелу, прикоснувшись своими губами к уголку его рта. Прямо как сделал он в нашу первую встречу. Он замер буквально на миг, после чего шумно выдохнул и припал к моим губам, словно страдающий жаждой в пустыне к источнику влаги.

Наши языки сплелись в жарком танце, не позволяющем даже нормально вздохнуть. Я ощущала, как его руки блуждают по моей спине, скользя от лопаток к шее, а затем вниз к пояснице, чтобы опуститься к бедрам. Эйджел точно знал, что делает, заставляя меня трепетать в своих умелых руках.

Его губы скользили по коже, вызывая сонм мурашек по всему телу, и вскоре поцелуи опустились ниже. Прижавшись губами к моей шее, он провел языком по пульсирующей жилке, и неожиданно прошептал:

— Я так долго тебя ждал…

Но я уже ничего не понимала. Словно в тумане, смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Что он говорит, почему он меня ждал? Сейчас все мои чувства обострились. Каждое его прикосновение я ощущала, словно маленькую молнию, пронзающую разрядом удовольствия. Каждый поцелуй, заставлял чувствовать свою уязвимость и вместе с тем безграничную власть над мужчиной.

И когда я ощутила его внутри, лишь вскрикнула и выгнулась навстречу. Потому что это было так правильно, так волшебно. Я тонула в этих чувствах и отдавалась мужчине полностью без остатка, не думая о последствиях.

— Ты моя, — едва слышно прошептал Эйджел, проникая глубже. — Моя.

Я только сильнее прижалась к нему, наслаждаясь каждым движением, каждым толчком. И в какой-то момент вдруг поняла, что больше не могу сдерживаться. Внутри ослепительно вспыхнуло солнце, затопив меня своим теплом. Протяжно застонав, я выгнулась, подаваясь навстречу Эйджелу. Почувствовала, как напряглись его руки, и участилось дыхание. Он рывком вошел еще глубже и замер, давая мне насладиться этим моментом, а после коварно усмехнулся, словно хищник, предвкушающий жертву, и произнес:

— Нас ждет долгая незабываемая ночь.

Я не ответила, потому что не могла и не хотела говорить. И до тех пор, пока мы не рухнули рядом, измотанные и опустошенные, я наслаждалась каждым мгновением, движением, и каждым его вздохом. Но важнее всего, что наши чувства были такими естественными, таким правильными. И я не понимала, как раньше жила без этого. Без него.

В итоге я лежала, разглядывая мужчину, стараясь запомнить каждую черточку лица, отпечатать его образ в памяти и едва сдерживала желание закричать: «Останови меня!» А он просто смотрел на меня в ответ и улыбался. И я с ужасом понимала, что никогда не смогу выйти замуж за другого, и не позволю другому мужчине прикоснуться к себе. На глаза навернулись слезы, поэтому я отвернулась, чтобы Эйджел ничего не заметил.

— Люблю тебя, — неожиданно шепнул он мне на ухо. — Спи, моя хорошая.

Я почувствовала, как слипаются глаза и действительно уснула, даже не заметив, как он ушел, оставив меня одну. А когда проснулась, чуть громко вслух не выругалась. Турнир!

Вскочив с кровати, я поняла, что все плохо. Теперь мне не оставили даже сорочки, поэтому пришлось завернуться в простынь. Тихо шипя под нос ругательства на тему гадких мужиков, которые воруют последнее исподнее, я ввалилась в соседнюю комнату и радостно запищала. Там была одежда! Правда, мужская, но мы же не гордые.

Мельком глянув на часы, висящие на стене, я заторопилась. Натянула брюки, подкатив штанины, и подпоясала их галстуком, благо тут их было полно. Затем схватила рубашку, помянув по матери всех мужиков с их размерами. Сверху надела пиджак, который больше напоминал длинное пальто, и загрустила, глядя на ботинки. При всем желании не смогу в них идти!

— Гадство, — снова зашипела я, и тут взгляд наткнулся на тапочки.

С маниакальным блеском в глазах, я оторвала кусок подошвы, чтобы укоротить обувь, после чего быстро выскочила в коридор. Пробежала — а если точнее, проскользила — к лестнице, оттуда на первый этаж и выскочила на улицу, под ошарашенными взглядами прислуги. Ага, на меня смотрели все от горничных до дворецкого, и никто не смог вымолвить ни слова! Шок — это по-нашему!

Самым сложным оказалось найти лошадь. Просто конюх ни в какую не желал отдавать мне животинку, несмотря на уговоры и обещание вернуть ее вечером обратно. В общем, конюх пошел спать, потому что я поняла, что опаздываю. А когда ворота городского особняка Лероев остались далеко позади, я почувствовала, как по щекам катятся слезы.

Обида на жизнь и боль от осознания, что больше я никогда не испытаю того счастья, которое познала этой ночью, сплелись в тугой комок. Я ревела, пока скакала по улицам города, ревела, когда подъезжала к академии. Затем ревела, пока оставляла коня и просила вернуть его герцогу Лерою. И лишь на подходе к общежитию, слезы наконец-то высохли, оставив внутри чувство горечи и пустоту.

— Айя, что с тобой?! — услышала я встревоженный голос Сары.

Подняв