Я забыла все на свете - Маэль Ферпье

При любой возможности я убегал к Кикувату. Мать это не принимала, ее пугала мысль о новом исчезновении младшего сына; на всякий случай она приставила ко мне сурового слугу. Но уже через неделю я опять предстал перед своим наставником и все ему рассказал. Он по привычке выслушал меня, не задавая вопросов. Когда я закончил, он спросил, что я буду делать теперь, когда мне больше не нужно воровать, чтобы выжить. Я ответил, что хотел бы использовать его науку для крупного предприятия, которое вынашивал с раннего детства: проникнуть в тайны Йолин-Ахта. У него загорелись глаза. Он сказал, что знает кое-какие всеми забытые места, занесенные песками, и что умирает от желания раскопать другие.

Он проводил меня до городских ворот и показал странные захоронения, затерявшиеся среди старинных укреплений. В них покоились останки воинов, преображенных колдовством. Со стороны пустыни эти могилы были невидимы; в случае нападения их обитателям предстояло воскреснуть и вступить в бой. Покрытые рунами скелеты столетиями ждали, когда будет произнесено давно забытое заветное слово.

В городе насчитывались сотни подобных тайн. Все свои юные годы я посвятил их раскрытию на пару с Кикуватом и обработке наших находок. Когда мне стало тесно, я отправился на поиски загадок, скрываемых пустыней. Так с тех пор и не останавливаюсь.

– Вот это да! – восторженно восклицаю я, когда Элифас умолкает. – Это и есть, по-вашему, «нечего рассказывать»? Вы сами – ходячая легенда!

– Вам никогда не хотелось отомстить Человеку-Медведю? – интересуется Маргуль.

– Не успел. Через несколько недель после моего бегства его нашли отравленным в игорном притоне. Того, кого я прозвал Сломанным Носом, я порой встречаю на рынке у Восточных ворот – одноглазого, вечно голодного, клянчащего на еду. Он и так уже в аду, какая месть?

Когда у костра воцаряется молчание, от него уже остаются одни угли. Наш землепроходец сидит и задумчиво смотрит в пустоту, остальные укладываются спать. Я стараюсь поудобнее устроиться среди камней и кактусов. Но мне не до сна, из головы не выходит рассказ Элифаса.

Переворачиваюсь на спину, лицом к звездам. В императорской армии Элифас уже дослужился бы до генеральского или по меньшей мере до полковничьего чина. Но похищение все изменило. На этом его жизнь могла бы прерваться, но он сражался, чтобы выжить, вырвался на свободу, встретил человека, который помог ему стать хозяином своей судьбы. Прямо как я. Бегство стало важнейшим шагом в моей жизни. Оно повлекло хаос, преобразивший все вокруг меня. Не скажу, что мне не нравится моя нынешняя жизнь. Просто это совсем не то, чего я ждала, покидая домашний уют.

Одно не вызывает сомнения: мне повезло с друзьями. Мы идем, едим, беседуем. Нам хорошо вместе. Я была бы рада, если бы это путешествие никогда не кончалось.

«Мне тоже хорошо», – поддакивает Сия, растягиваясь рядом со мной с набитым рыбой брюхом.

Я бы покривила душой, если бы сказала, что не скучаю по прежней жизни, по чувству надежности. Нынче я сознаю, что жизнь без страха – роскошь, которой я пренебрегала.

«Мне тоже нравилось быть котенком. Все время бездельничаешь! Мать охотилась вместо меня, стерегла наше логово, вылизывала меня. Я спала, играла, ела и была счастлива. А потом мать взяла и бросила нас, потому что мы выросли. Мне пришлось искать, где охотиться и где спать в безопасности. Это было нелегко. Позже меня поймали, избили, заставили голодать. Дальше я встретила тебя. Хотелось бы мне сегодня опять обернуться котенком? Нет, клянусь всеми степными газелями!»

Легко так говорить, когда ты клыкастая и когтистая дикая кошка! Мне сложнее, я больше не ребенок, но еще не стала взрослой. Это промежуточное состояние таит больше неопределенностей и опасностей, чем я могла вообразить.

«Вы, люди, слишком долго взрослеете, – думает, зевая, Сия. – Ладно, спи. Тебе это полезно».

И Сия замолкает. Ее дыхание замедляется, становится ритмичным, мирным. Убаюканная им, я тоже засыпаю.

Мы достигаем вершины горы, а солнце – зенита. На юге, насколько хватает глаз, простирается красный океан пустыни. На севере – буйство природы, зеленые волны лесистых холмов. С востока на запад тянется позвоночник горного хребта, ревниво препятствуя смешиванию красного и зеленого.

Я впервые занимаюсь альпинизмом и хочу верить, что самое трудное уже позади и спускаться будет легче. Но не тут-то было! Северный склон куда круче южного. То, где нам приходится ползти, уже не назвать тропой, из-под ног все время скатываются камни. Даже Сия смотрит в оба, чтобы не поскользнуться и не рухнуть в пропасть.

Бездна справа от нас обещает неуклюжему неудачнику долгий полет. Я испуганно хватаюсь за каждый крупный камень. В конце концов мы разбиваемся на пары, связанные веревкой. Первая пара – Ваишали с Элифасом, замыкающая – мы с Жоло. Догроны гораздо ловчее остальных, они идут в середине, довольно далеко и от авангарда, и от арьергарда, чтобы не угодить под искусственный камнепад.

Все молчат, сосредоточенно делая шажок за шажком и обдирая руки в кровь об острые камни.

Связка Элифас – Ваишали сворачивает за огромный валун и исчезает из виду. Я слышу хлопанье крыльев: наверняка это возвращается после воздушной прогулки Карасу. Я задираю голову, чтобы высмотреть его в небе.

Раздается удивленный крик. Я успеваю оглянуться и увидеть, как неведомое крылатое существо слету врезается в Жоло. Мой брат летит в пропасть.

«Жоло!» – вырывается у меня.

Дальнейшие события укладываются в несколько секунд.

Веревка, связывающая меня с Жоло, натягивается, как струна. Меня тащит вниз следом за братом. Я упираюсь, но силы неравны, Жоло тяжелее меня. Я падаю на колени, камни катятся, увлекая меня за собой, мне не за что ухватиться, чтобы задержаться хотя бы на самом краю. Под моими ногами уже разверзается пустота. Я истошно визжу, впиваюсь пальцами во что ни попадя, режу себе ладони, но сползаю все ниже…

В последний момент я нащупываю опору, камень в форме волны. Я хватаюсь за него из последних сил, но вес брата перетягивает. Сейчас я разожму пальцы и…

Внезапно Жоло перестает увлекать меня вниз, как будто стал невесомым.

В синее небо взмывает белый ворон.

Я испытываю огромное облегчение, хотя положение мое незавидно. Я повисла на скальном отроге, болтая ногами в воздухе.

Я боюсь даже моргнуть, настолько тонок волосок, на котором висит моя жизнь.

Наконец две мозолистые ручищи хватают меня за запястья. Это Маргуль. Он поднимает меня, как пушинку, и ставит на ноги.

– Я старался не опоздать! – говорит он извиняющимся тоном, будто ему есть в чем себя упрекнуть. – Ты в порядке?

Крепко обнимаю догрона. Я обязана ему жизнью!

Рядом с нами садится белый ворон. Шурша перьями, он быстро снова превращается в человека.

– Сестричка! – кричит Жоло. – Ты не пострадала?

– Кажется, нет…