Случайная - Екатерина Риз

- Интересно, как ты себе это представляешь? Передам с официантом, что ты запретила? Я, конечно, могу, но…

Я лишь вздохнула. Сделала пару глотков. Если честно, мне тоже хотелось напиться. Я уже успела возненавидеть этот вечер, свою судьбу, работу, и отдельно Алину Потапову. То есть, я и раньше к ней с душевной теплотой не относилась, но сегодня определилась окончательно в своём отношении к ней. Я не завидовала ни её красоте, ни богатству, ни успешности. Я злилась из-за её отношения к бывшему мужу, из-за того, что она откровенно наслаждалась его душевным дискомфортом, а, возможно, и страданиями. И, не удивлюсь, если намеренно всё это в нём подогревала. Наверняка, за столько лет общения, знакомства, близких отношений и даже брака, она выяснила все его болевые точки. И научилась на них давить. А мне было обидно и больно, за себя, я уже начала понимать, каких громадных замков на песке успела настроить в своём воображении, и, в то же время, пусть и, понимая насколько это глупо, мне было жаль его.

Я всё поняла за этот вечер. И всё, что мне оставалось, это сесть в баре, выпить залпом бокал вина, и зареветь.

- Лид, плюнь ты на них, - сказала Анька. Я подняла на неё глаза, встретила взгляд полный сожаления, и поняла, что всё происходящее мне не кажется. Это не моя богатая фантазия и ущемлённое женское самолюбие. Кошмар происходит на самом деле.

Анька вдруг сделала круглые глаза, видимо, пытаясь мне на что-то намекнуть, но соображала я в данный момент медленно, и прежде чем успела о чём-то догадаться, почувствовала чужую руку на своём плече. В первый момент дёрнулась от неожиданности, затем ощутила знакомый аромат одеколона, а когда Давид наклонился ко мне, на меня пахнуло резким запахом коньяка. Я даже отвернулась.

- Мы сегодня пьём? – спросил он.

Я аккуратно убрала его руку со своего плеча. Очень аккуратно, надеясь, что на его фамильярность внимания никто не обратил.

- Это ты сегодня пьёшь, - негромко ответила я. – А у меня перерыв.

- Перерыв, - повторил он вроде как с печалью. Поставил на барную стойку пустой бокал, и попросил: - Анют, повтори.

Анька, дурында, кинула на меня вопросительный взгляд, а что я могла сказать? Я показательно отвела глаза. Зато Давид игру глазами приметил, довольно громко и возмущённо фыркнул.

- Не надо смотреть на неё, надо делать, что говорю я.

Я со стула поднялась, собираясь уйти, не хотелось подогревать конфликтную ситуацию. Но Давид схватил меня за руку.

- Ты куда?

- Работать, Давид, - негромко, но твёрдо проговорила я. – Отпусти меня, все смотрят.

- Ты из-за этого переживаешь?

- А ты не переживаешь? – решила я усомниться в его решимости.

Он, как и полагалось, полупьяному человеку, решительно мотнул головой.

- Нет.

- Очень за тебя рада. – Я попыталась расцепить его пальцы на своём запястье. Это казалось бесперспективным делом, и я снова попросила: - Отпусти. И возвращайся за стол.

- Ты из-за этого злишься? Что я там, а ты здесь?

Я посмотрела ему прямо в глаза, в надежде, что Давид под моим прямым взглядом начнёт соображать, даже сквозь алкогольный туман в голове.

- Что значит, здесь? – переспросила я. – Это моя работа. И мне моя работа нравится. Кто бы что ни думал.

- А кто что думает?

- Перестань пить, - шикнула я на него, когда Анька налила в его бокал очередную порцию коньяка.

- А то что?

- Да ничего, - разозлилась я. Рукой дёрнула, но этот болван ещё сильнее сжал пальцы.

Конечно же, наша перепалка у барной стойки не могла остаться незамеченной. Мало того, что гости, сидящие рядом, начали посматривать с любопытством, так ещё и Петрович примчался. И, конечно же, с претензией уставился на меня, а не на дорогого гостя.

- Давид, какие-то проблемы? – Озёрский остановился рядом с нами, пытаясь своим маленьким тельцем закрыть нас обоих от глаз остальных гостей.

Давид развернулся к нему всем корпусом, одной рукой удерживая меня, а в другой бокал с коньяком. Головой покачал.

- Нет, всё хорошо. Только работницы у тебя, Николай Петрович, с характером. Пить запрещают.

- В каком смысле, запрещают? – переспросил Озёрский и на меня уставился гневным взглядом. Мне от этого взгляда стало совсем нехорошо. Ведь понятно, что дело не в выпивке, Петрович мгновенно всё понял, ситуацию проанализировал, и нашёл виновного. Меня.

- Откровенно, - немного невпопад ответил Давид.

Я заставила себя улыбнуться, хотя никому моя улыбка не была нужна, и никого не обманула.

- Я уговариваю Давида Марковича вернуться за столик, - сказала я, - и продолжить дегустировать французские напитки там. В конце концов, его там ждут. – Я снова дёрнула рукой, но Давид и в этот раз пальцы не разжал.

- Никто меня там не ждёт. Посмотри, - он даже рукой повёл. – Сидят, воркуют. Я им не нужен. Я, вообще, никому не нужен, - закончил Давид с трагизмом.

Я со значением посмотрела на начальника.

- Я считаю, что Давиду Марковичу просто необходимо вызвать такси. И отправить его…

- Куда? – весьма заинтересовался Давид.

А я с нажимом проговорила:

- Домой.

Давид неожиданно ухмыльнулся, глядя мне в глаза.

- Я знаю, почему ты меня спровадить хочешь. Всё я знаю.

- Очень за те… за Вас рада!

- Тише, - вдруг шикнул на нас обоих Озёрский. – Идите оба с глаз.

Давид ткнул в него пальцем.

- Очень мудрое решение, Петрович. Ты, вообще, мужик мудрый. Мы посидим. – И он за руку повёл меня к столику. Я лишь беспомощно оглянулась на сестру, которая с активным интересом наблюдала за происходящим, встретила взгляд Петровича, и вот тогда поняла, что мне лучше не сопротивляться. Взгляд начальника меня обжёг, он, словно, говорил: делай, что хочешь, но избеги скандала.

- Садись. – Давид отодвинул для меня стул, получилось у него не слишком галантно, и тон был требовательный, а не любезный.

Я присела за стол, под удивлёнными взглядами отца и мачехи Давида. Сам Давид сел на соседний стул, и даже ко мне придвинулся. А отцу сказал:

- Пап, это Лида.

Марк Борисович окинул меня изучающим взглядом, особых эмоций на его лице не проявилось, но он кивнул мне, в знак приветствия.

- Добрый вечер. Вы, как я понимаю…

- Мы с вашим сыном дружим, - поспешила я порадовать заботливого отца. – Приятно познакомиться, Марк Борисович. – Я и Яне улыбнулась. Улыбалась, а у самой внутри разгорался вулкан протеста.

Яна меня разглядывала с детским любопытством.

- Вы будете с нами ужинать? – поинтересовалась она. – Это хорошо, иногда мне так не хватает женского общества. С тех пор, как Алина ушла, я могу говорить только с Маркушей. А он же мужчина, я ему не во всём могу признаться. Да, любимый? – Она потрепала любимого под подбородком, как щенка. А потом указала тонким пальчиком на мою грудь. – Ой, а что это?