Фиеста - Эрнест Хемингуэй

Его первое китэ пришлось прямо под нами. Все три матадора поочереди перехватывают быка после того, как он кинется на пикадора. Первый наочереди был Бельмонте. Вторым — Марсьял. Потом настала очередь Ромеро. Все троестояли слева от лошади. Пикадор, надвинув шляпу на лоб, направил копье подострым углом на быка, глубоко вонзил шпоры и, держа поводья левой рукой,заставил лошадь двинуться вперед. Бык смотрел зорко. Казалось, он смотрит набелую лошадь, но на самом деле он следил за треугольным острием копья. Ромерозаметил, что бык начинает поворачивать голову. Он не хотел кидаться на лошадь.Ромеро взмахнул плащом, привлекая взгляд быка красным цветом. Бык рванулся,кинулся, но вместо яркого плаща перед ним очутилась белая лошадь, и пикадор,далеко перегнувшись через голову лошади, всадил стальной наконечник длиннойпалки орехового дерева в бугор мышц между лопатками быка и, опираясь на нее,медленно повернул лошадь, так что стальное острие вошло глубже и кровьпоказалась на лопатке быка, которого готовили для Бельмонте.

Раненый бык не упорствовал. У него не было сильного желаниябодать лошадь. Он повернул, отделился от пикадора и лошади, и Ромеро увел егосвоим плащом. Он увел его мягко и плавно, потом остановился и, стоя прямопротив быка, протянул ему плащ. Хвост быка взвился, бык кинулся, и Ромеро,плотно сдвинув ноги, сделал веронику. Влажный, тяжелый от песка плащрасправился, словно надувшийся парус, и Ромеро сделал полный оборот под самоймордой быка. Теперь они снова стояли друг против друга. Ромеро улыбнулся. Быкснова кинулся, плащ Ромеро снова надулся парусом, и он опять сделал веронику,на этот раз в другую сторону. Ромеро так близко пропускал мимо себя быка, чточеловек, и бык, и плащ, описывающий полный круг перед мордой быка, сливались водно резко очерченное целое. Все это происходило так неторопливо и размеренно,что казалось, Ромеро убаюкивает быка. Он сделал четыре полных оборота, закончилполуоборотом, который поставил его к быку спиной, и, перекинув плащ через левуюруку, опершись правой о бедро, пошел навстречу аплодисментам, а бык стоялнеподвижно, глядя на его удаляющуюся спину.

Со своими быками он работал безупречно. Его первый бык плоховидел. После двух вероник Ромеро уже знал в точности, насколько зрение быкаповреждено. Он приноровился к этому. Это не было блестящей работой. Это былотолько безупречной работой. Толпа требовала, чтобы быка заменили. Поднялся шум.Ничего замечательного нельзя сделать с быком, который не различает цветов, нопрезидент не отдавал приказа о замене.

— Почему его не заменят? — спросила Брет.

— За него заплатили. Никому не хочется терпеть убытки.

— Это несправедливо по отношению к Ромеро.

— Смотрите, как он справляется с быком, который не видиткрасного цвета.

— Не люблю смотреть на такие вещи.

Тягостно следить за такой работой, если тебе не безразличентот, кому приходится ее делать. Так как бык не видел ни расцветки плаща, никрасного сукна мулеты, Ромеро пришлось дразнить его своим телом. Он подходилвплотную к быку, чтобы бык видел его, а когда бык кидался, он перехватывалнападение мулетой и заканчивал маневр по всем правилам классической школы.Туристам из Биаррица это не нравилось. Они думали, что Ромеро трусит, потомучто, подставляя быку мулету вместо своего тела, он каждый раз отступал наполшага в сторону. Им больше нравилось, когда Бельмонте имитировал самого себяили когда Марсьял имитировал Бельмонте. Трое таких умников сидели сзади нас вовтором ряду.

— Чего он боится? Бык такой глупый, он только на мулетулезет.

— Просто новичок. Еще не научился.

— Но раньше, с плащом, он был очень хорош.

— Волнуется, очевидно.

В середине арены, совсем один, Ромеро продолжал все ту жеигру и подходил так близко, дразня быка своим телом, что бык ясно видел его,подходил еще ближе, и бык тупо глядел на него, наконец, подходил вплотную, ибык, решив, что можно действовать наверняка, опускал голову, кидался, но впоследнюю секунду Ромеро подставлял красную мулету тем легким, еле заметнымдвижением, которое так возмущало биаррицких знатоков тавромахии.

— Сейчас он должен убить его, — сказал я Брет. — Бык все ещесильный. Он не дал себя измотать.

В середине арены Ромеро, стоя против быка, вытащил шпагу изскладок мулеты, поднялся на носки и направил клинок. Бык кинулся, и Ромерокинулся. Левая рука Ромеро набросила мулету на морду быка, чтобы ослепить его,левое плечо вдвинулось между рогами, шпага опустилась, и на одно мгновение быки Ромеро, который возвышался над быком, сжимая высоко поднятой правой рукойэфес шпаги, вошедшей до отказа между лопатками быка, слились воедино. Потомгруппа распалась. Ромеро, легко оттолкнувшись от быка, стоял, подняв руку,лицом к быку, и его белая рубашка, разорванная под мышкой, развевалась ответра, а бык с торчащим между лопатками красным эфесом, опустив голову, шаталсяна подгибающихся ногах.

— Сейчас упадет, — сказал Билл.

Ромеро стоял так близко к быку, что бык видел его. Неопуская руки, он заговорил с быком. Бык подобрался, потом голова еговыдвинулась вперед, и он начал падать, сначала медленно, потом вдругперевернулся на спину, задрав все четыре ноги.

Ромеро подали шпагу, и, держа ее острием вниз, с мулетой влевой руке, он направился к ложе президента, поклонился, выпрямился, подошел кбарьеру и отдал шпагу и мулету своему слуге.

— Трудный бык, — сказал тот.

— В пот вогнал, — сказал Ромеро. Он вытер лицо. Слугапротянул ему кувшин с водой. Ромеро смочил губы. Пить из кувшина ему былобольно. Он не взглянул на нас.

Марсьял имел большой успех. Ему все еще хлопали, когдапоявился последний бык Ромеро. Это был тот самый бык, который утром вырвалсявперед и убил одного из толпы.

Во время работы с первым быком избитое лицо Ромеро былоочень заметно. Каждое движение открывало его. Напряженная, кропотливая работа сбыком, который плохо видел, подчеркивала его состояние. Драка с Коном неповлияла на его мужество, но лицо его было изуродовано и тело избито. Теперь онизбавлялся от этого. Избавлялся с каждым маневром. Бык попался хороший,крупный, с настоящими рогами, и он послушно поворачивал и кидался. Таких именнобыков любил Ромеро.

Когда он кончил работать мулетой и готовился убить быка,толпа потребовала, чтобы он продолжал. Зрители не хотели, чтобы Ромеро убивалбыка, не хотели, чтобы зрелище кончилось. Ромеро продолжал работать. Он словнодавал урок боя быков. Он проделал все маневры, один за другим, законченно,медленно, плавно и четко. Не было ни трюков, ни фальши. Не было резкихдвижений. И каждый раз, как маневр достигал кульминационной точки, внезапно ибольно сжималось сердце. Толпа требовала, чтобы это длилось без конца.