Секс-незнакомец по соседству - Любовь Попова

— Шутишь что ли? Где я еще такого спеца найду?

— Ну я тебе своего болвана предлагал.

— Да чушь не городи, я больше него знаю. Он принес эту программу, а установить ее на нашу сеть не смог.

— Да ладно?

— Да.

— Странно, он вроде толковый. А Вика если потребует ее уволить.

— Потребует, конечно, только мне, когда Вика указом была? Все, я сплю. Кстати, Лида с тобой? Ты забрал ее оттуда.

Вот и что ответить? Частичную правду.

— Забрал, конечно.

— Досталось ей?

— Нормально, хотя Вика старалась. Ну пока, — отключаюсь первым и часто дышу. Провожу по лицу рукой, словно это может успокоить. Наплел, что трахаюсь с Лидой, а в итоге отпугнул. Ладно, скажет, что у нас ничего нет. И, конечно, Марат начнет подкатывать. Сука…

Перевожу взгляд на дверь, даже подхожу и нажимаю на ручку, но тут же отпускаю. Нет, все. Решила, что ничего не будет. Значит, ничего не будет. Надо спать идти. И я так и делаю, последний раз взглянув на телефон, в которым так и остались не набранными номера красоток. Ладно, завтра позвоню. Сегодня вроде нормально потрахался. Хотя, хотелось еще. Очень хотелось.

Странно, а ведь у меня даже номера Лиды нет. Я несколько раз звонил консьержке нашего дома, чтобы нашла Лиду и сообщение ей передала. Но та похоже забыла.

Тут же подрываюсь к телефону, хочу набрать Марата, у него точно был ее номер, но тут же отключаю вызов. Я сплю с девушкой, а номера не знаю? Заебись.

На утро пью кофе и гипнотизирую дверь, а как только слышу звук за ней, подхожу и смотрю в глазок. На работу, судя по одежде. И я тут же открываю двери, чтобы пойти на пробежку.

Она поворачивается, застывает передо мной и смотрит на меня.

— На работу? — спрашиваю. А что еще сказать? Спросить, не передумала ли? Все, мы чужие. Ничего больше нас не связывает.

— Да.

— А я на пробежку, — надо же блеснуть формой.

— Нынче модно бегать в одних трусах? — спрашивает она с улыбкой и уходит по лестнице, вместо лифта, а я смотрю на себя и вижу боксеры. Блядь.

Глава 42. Мышка

С трудом отрываю взгляд от этих порочных кубиков, каждый из которых хочется облизать, и гордо шагаю по лестнице. И не потому что мне очень нужно по лестнице, а потому что ждать лифта я не смогу. Не смогу просто стоять с ним рядом. Даже смотреть не надо, каждой клеточкой тела ощущается его присутствие. Даже через стенку. Даже на расстоянии. Мне хочется согласиться, мне очень хочется сказать ему да. И я бы сказала, не начни он оскорблять меня, не начни показывать свое превосходство, прекрасно зная, как я нуждаюсь в его ласках, в его улыбке и хрипловатом голосе.

Буквально слетев с лестницы, я добегаю до холла, где окошко диспетчера, и перевожу дыхание. На стене большое зеркало и два кресла, и я бухаюсь в одно из них. Вчера, как идиотка, плакала. Злилась на него за дебильное предложение, не мог до утра подождать? И на себя, что так глупо отказала. Ведь, по сути, он прав, не нужны мне сейчас отношения. А лучше вообще обходить мужчин стороной. Сейчас мне нужно укрепиться на работе, а потом спокойно дождаться суда, выиграть право опеки над сыном, найти хорошую съемную квартиру рядом с садиком Тихона.

Так что хорошо, что я ушла. Догонять он бы все равно не стал. Не такой, как он. С другой стороны, зачем в трусах вышел? Показать, что потеряла? И так знаю, тело от перенесённого удовольствия до сих пор ноет, а фантомные сладкие боли будут преследовать меня всю жизнь. Загнула, конечно…

Телефон отвлекает от мыслей, и я беру трубку и сразу откидываюсь в кресле, когда слышу Софу. Вот он, мой бальзам на душу. Тихон. Софа. Озеро Ладога. Надо съездить к ним, как на работе станет поспокойнее, и можно будет взять пару выходных.

— Лида, детка, как ты? Как прошло открытие этого отеля, как его…

— Авангард, Софа. Хорошо спасибо, – с переменным успехом. – Как вы? Чем занимаетесь?

— На рыбалку хотим сказаться. Тихон тут.

— О, давай моего малыша.

— Я не маленький, – тут же звучит в ухе голос моего мальчика, и я смеюсь, прикрывая глаза. Надо чаще слушать его голос и перестать думать о взрослых особях. Наглых. Напыщенных. Таких сексуальных.

— Да, ты очень большой. Рыбу пошли ловить?

— Ага. Будем жарить. Ты приедешь?

Я даже выпрямилась. Нет, конечно, Тихон, как и каждый ребенок должен любить свою маму. Но когда я его забрала из обустроенной квартиры, где ему позволяли буквально все, и привезла в не самый новый дом, туда, где ему придется подчиняться правилам чужих для него людей, он не просто истерил. Он сказал, что не любит меня. Наверное, для мальчика его возраста это самое страшное признание. Я тогда сильно расплакалась, понимала, что сама виновата, что сама потакала своей свекрови, но тут на помощь в очередной раз пришла Софа и убедила меня, что это малыш крикнул в запале.

— Приеду, малыш, — стерла я слезы. – Приеду обязательно. Возьму выходной и примчусь первым автобусом.

— Ой, деда зовет!

— Беги, малыш. Беги, — глотаю ком в горле, и тут же охает и ахает Софа.

— Ты там нюни распустила? И нечего тебе сюда ехать. Проследят, мальца заберут. Так что работай. Поняла? Чтобы суд выиграла и гондона своего за пояс заткнула.

— Софа!

— Ну Антона. Какая разница. Все.

Она, как обычно, резко отключилась, а я поднялась, вспомнив, что Камиль сейчас ведь и спуститься может. А сейчас я хочу видеть его меньше всего.

— О, Лида, – на входе меня тормозит диспетчер.

— Да, Марья Ивановна. Как ваш сын? Как прошла операция?

— Ох, ты помнишь, спасибо! Да жить вроде будет, охламон несчастный. Я ж забыла совсем. Звонили ж тебе на диспетчерский телефон. Два раза.

— Звонили? — сразу подумала про Антона. Неужели и тут нашел?

— Да, Камиль, который из тридцать восьмой. Он из Питера тебе звонил. Два раза. Но я забыла. Сын в больнице, дел куча. Забыла я.

— Да, – стою ни жива, ни мертва. Звонил… Охренеть. – Да, Марья