Ошибка архитектора - Эйлин Торен

от Рэндана и этого чувства к нему, которое скручивало нутро до боли.

На весенний праздник принято было одеваться просто, даже если это были хозяева. Как оказалось, обычно это были красивые, но скромные платья или блузы с юбками светлых оттенков. Конечно господ отличали шикарные шляпки, украшения и прочие аксессуары, но всё же сильно выделяться было нельзя. Дело было не в шике — праздник уходил корнями в древность и словно всех должен был уравнивать, и это было здорово.

Герцогиня поначалу восприняла сие правило с недовольством, но потом видимо сменила настроение на более благоприятное — праздник стал для неё хоть каким-то подобием развлечения, и раз другого ничего не найти, Ланира смирилась с его правилами.

Её светлость долго обсуждала с Эйвой наряд, и в итоге всё то время, что не нужно было посвящать хозяйкам, горничная провела за шитьём нарядов для них. И при этом не забывая делать всё, чтобы не пересекаться с Рэнданом, который впрочем в доме почти не бывал — мост, обязанности конюха и прочая работа занимали его с утра до позднего вечера.

— Беру свои слова назад, — прошептал Рэндан подойдя к Эйве со спины, когда она стояла в кладовой, погруженная в тщетные поиски ниток нужного оттенка.

Отругав себя, что не взяла всю коробку к себе… вот ведь дура! Она, застыв, как можно спокойнее спросила:

— Ты про что?

— Я обвинял тебя недавно, что ты бегаешь от меня, — ответил мужчина ей в макушку, пальцы почти невесомо коснулись её шеи и горничную, словно молнией сразило. И очень хотелось не реагировать, но дрожь пошла по телу, а Рэндан наверняка это заметил. — Вот сейчас ты действительно бегаешь.

— Не понимаю о чём ты, — и хорошо, что они шептались, потому что голос у Эйвы стал осипшим и глухим.

— Три дня не видел тебя толком. Я с ума схожу, Эйва, — и скрутило, утянуло, беспощадно начало трясти.

— Я занята, Рэндан, и ты занят, — ответила она с трудом, и хотела уйти, а точнее сбежать подальше, на воздух, чтобы дыхание перевести, но он не пустил.

— Не делай из меня дурака, шельма, — прохрипел он в неё. — Тебе запретили? Герцог? Эйва…

— Ничего он мне не запрещал, — и она намерено держала голову склонённой, потому что отчаянно боялась посмотреть в его лицо, заглянуть в глаза.

— Врёшь, лисица, врёшь… что у тебя с ним?

— Что? — Эйва вскинулась, снова он её приложил, как тогда под дождём после поцелуя.

— Ты просила не врать. А сама? Ну… Эйва! — давил мужчина, сухо, жёстко, с обидой.

— Да, конечно, что ж ты ещё хотел от меня? Ведь не зря исполосована вся, — с гневом произнесла она. Он с шумом втянул воздух, пальцы сжались в кулак, побелели.

— Рэнд? — крикнула откуда-то с кухни Яци, и Эйва, воспользовавшись эффектом, которые произвели на него её горькие слова, и зовом поварихи, выскользнула прочь из кладовой, прихватив с собой коробку с нитками.

— Рэнд? — снова позвала Яци.

— Иду.

Горничная очень надеялась, что он за ней не пойдёт, замерла на лестнице на мгновение, и слышала, как конюх отозвался и ей показалось, что сказано это было так, словно он задыхался.

Эйва старалась погрузиться в работу и не думать, но получалось не очень. Мысли и переживания множились, она нервничала и то, как получались наряды ей не нравилось.

— Эй, девушка, надо же поберечь себя, — ласково сказала ей Янра, заглядывая в комнату, где Эйва шила.

— Не получается, — отозвалась она.

— Иди перекуси, проветрись. Сидишь тут безвылазно. До праздника ещё два дня. Успеешь. А Яци там пирожки испекла на пробу для угощения, да и госпожа Ниилла очень просила. Ты не завтракала сегодня и не обедала, — здешняя горничная склонилась над работой Эйвы. — А мне нравится. У меня так никогда не получалось. Прям загляденье!

Она вздохнула и упрямо мотнула рыжей головой.

— Ну хватит, надо передохнуть и всё будет хорошо, — Янра погладила её по спине.

— Может ты и права, — согласилась Эйва, да и действительно хотелось кушать.

Она спустилась вниз с намерением сделать вот это — перекусить и проветрить голову, но всё пошло не по плану.

Уже сотый раз за день Эйва ругалась на себя. Теперь на то, что слишком сердобольная… идиотка! Избегала Рэндана, поругалась с ним, в надежде, что оттолкнёт своими словами, а теперь шла по лугу в сторону дальнего выгула для лошадей, тащя корзину с обедом для конюха.

Нет бы отказаться, но Яци попросила и сделала такое скорбное лицо, что отказать было невозможно, да и какие причины? Сказать, что поругались? Вот будет у всех веселье и повод посплетничать от души, ведь Эйва была уверена, что, если об их отношениях с Рэнданом и знают, то скорее всего только Бэлт, но он был чрезмерно благороден, чтобы болтать, а остальных слуг как-то удавалось держать в неведении. И тем более, что слуги эти разбежались кто куда, не желая идти в такую даль, да ещё и к конюху, но не оставлять же его теперь голодным.

“Вот и проветрила голову…” — Эйва тяжело вздохнула, когда увидела загон невероятных размеров, двух лошадей в нём, и лежащего в траве между несколькими деревьями мужчину.

Внутри всё ухнуло, и это была какая-то смесь обиды на его обвинения в связи с герцогом и дурная радость, что ревнует. Ну, нормальная ли она?

Эйва сделала ещё несколько шагов и потянуло сильнее, потому что знала, чем именно скорее всего всё это закончится — противится этому мужчине она не могла. Однако, приняв для себя чёткое решение, только отдать корзину и сразу уйти, уняла трепет и пошла решительнее.

К ней из травы поднялась собака, что жила в конюшне, узнав, радостно завиляла хвостом. Рэндан сел и обернулся, и Эйва могла поклясться, что мужчина с псом были сейчас в одном настроении.

— Эйва?

— Ты далеко забрался. Еле нашла, — она очень старалась говорить спокойно и бесстрастно, хотя внутри всё естество предательски скакало вверх вниз. — Это обед. Яци вспомнила, что не дала тебе ничего.

— И ты…

— Кроме меня некого было попросить, — прервала она, ставя корзину на траву и гладя голову собаки, которая заинтересованно ткнулась носом в принесённое. — Бэлт занят строением лавок для праздника, Янра сидит с госпожой Нииллой, а остальные нашли себе сотню дел, чтобы к тебе не идти.

— Бояться меня, — заключил он, отводя от неё взгляд.

— Видимо да, — буркнула Эйва.

— А ты?

— А я видимо нет, — и она развернулась уйти, потому что надо было срочно, иначе сама уже не выдержит.

— Эйва, стой, —