Бастион. Ответный удар - Сергей Зверев

– Не-е, не каратели. Бородатые какие-то фраера, с карабинами. На хрена я карателям? Я че, партизан?

– На хрена, на хрена… Видишь горелки? – конопатый кивнул за окно.

В стороне от обочины проплывало пепелище – обгорелые останки деревеньки дворов на двенадцать. Обугленные каркасы зарастали крапивой. Голые дымоходы над печами уныло пялились в небо – будто памятники былым зверствам.

– Весной спецназ спалил из огнеметов… Человек тридцать тут жило. Понаехали ночью, обложили и давай поджигать. Кто выбегал, пинками гнали обратно. Все сгорели. Тоже, поди, кричали: «На хрена, на хрена…»

– Не одобряешь? – Туманов криво улыбнулся.

Конопатый каким-то судорожным махом сжал руль.

– Да не трясись, – успокоил его Туманов. – Мне по барабану, чего тут у вас. Я в Калачинск еду.

– Да знаешь, – пробормотал конопатый, – мы в вопросах политики не того… Несведующие. Чего нам в газетах и по ящику скажут, тому и верим. А как не верить? Государство все же. Сказывали, будто в деревеньке партизаны жили… ну, грабители, которые с недобитыми… эта… блудократами и взяточниками якшались.

– Ага, – Туманов понятливо кивнул. – У самой дороги партизаны жили. Работники ножа и топора. В лесу им страшно.

Шофер не ответил.

– Закурить-то дашь?

– Бери, в бардачке, – парень указал направление костлявым пальцем. – Там кисет и газеты. Сами садим, сами потребляем, уж не обессудь.

Следующие пару верст ехали в молчании. Туманов хрустел прессой, изображая нечто вроде узкого кулька для семечек. Конопатый хихикнул:

– Далек ты от народа, мужик. Не так оно делается.

– Нормально, – Туманов царапнул спичкой. Затянулся. Горький дым отечества комом понесся в легкие, продирая, как наждаком, стенки трахеи.

Какая-то юркая «Ока» обогнала их дребезжащий рыдван. Вильнула задницей, удержала равновесие и покатила дальше. «I am jeep, but small» – самонадеянно утверждали латинские буковки на заднем стекле. В смысле, что я тоже джип, только маленький. Не перевелись на Руси любители пошутить. Определенная их часть (как когда-то при усатом) уже сидела. Загудеть можно было не только за анекдот, но и за любое необдуманное слово. А потом обдумывать его – вплоть до пятнадцати лет. А можно было наоборот – громко и во всеуслышание обложить все руководство страны заодно с генеральной линией и не сесть. Тоже дело случая.

– Сам-то ты из каких будешь? – откашляв горлодер, спросил Туманов.

– Да Алеха я, Митрохин, – с простодушием, типичным для дальних окраин, откликнулся конопатый. – Церкву в Столешине сторожу. А попутно гастрономию за углом. Две ночи тама, третью дома.

– И деньги платят?

– А как же, – шоферюга хвастливо задрал нос. – Рябчиков шестьсот имею. По совокупности. Наш отче Антипий дядька щедрый. Он и дьяков своих подкармливает, и бабок столетних… вос…с…помоществляет. Вон, давеча Кулиничну Грекасову снесли на погост, так батюшка и телегу устроил, и на пропой родным выдал – рубчиков по тридцать, во как…

– Подожди. А тебе проку-то от твоих шестисот? Бензин съедает, почитай, тысячу, – грубо прикинул расход Туманов. – Или выкручиваешься?

– А мы бензин на деньги не меняем, мужик. Мы его на матерьял, на самогон… – шофер машинально кивнул затылком на заднее сиденье. Туманов обернулся. Под фланелевым тряпьем лежали керамические плитки, перевязанные бечевой. Под керамикой – покрытые лаком бруски.

Алеха, видать, пожалел о своем многословии. Что поделать, поделиться хотел. Хочется ведь (хоть и колется). Кончики ушей заметно порозовели.

– Эге, – смекнул Туманов. – Старый кактус Антипий не иначе свои чертоги расширяет. Молоток ты, Алеха. Тащи с работы каждый гвоздь. Ты здесь хозяин, а не гость.

– А я че, от жира лопаюсь? – вспылил шофер. – У меня вона – два короеда в избе с открытыми пещерами, мне их кормить надо, понял? Я не идиот, мужик.

– И не богослов, – хмыкнул Туманов. – Это я точно тебе говорю, как старый специалист. Ладно, не дерись. Крути баранку.

– Не пойму я тебя, мужик, – после паузы водила опять раскрыл рот. – To ты под блатнягу косишь, то под шибко идейного, то под делового. Тебе по балде не сильно дали, нет?

Туманов улыбнулся:

– Сильно. Весь мир на раскоряку встал, Алеха. Угонят у тебя крутую тачку – сам поймешь.

– Да типун тебе на язык, болтун… – шоферюга суетно осенил впалую грудь щепотью.

Еловые леса вдоль дороги сменились облетающими осинниками. Дорогу усыпала листва – желтая, красная, бурая. Многообразие красок просто умиляло. Ветер рвал его с деревьев, гнал по земле, переплетал замысловатым калейдоскопом. Эх, кабы не политика с войной… Потом въехали в поля. Насколько хватало глаз, землю устилала жухлая картофельная ботва. Кое-где выделялись обломки деревянной тары, колья. Здешний урожай уже собрали. На дальних полях, уходящих за горизонт, работа еще кипела. В полукилометре от осинника, над обрывистой канавой водостока, стояли две машины. Милицейский «уазик», забрызганный грязью, и недавний «КамАЗ» с борзым экипажем.

– Сборщики, мать их… – ругнулся шофер.

– Кто такие? – насторожился Туманов.

– Да наши, поди, тутошние… Инспектора ГАИ. Их четверо на все Турово…

– Думаешь, остановят?

– А хрен бы их думал…

Разборка завершилась. «КамАЗ», поблескивая белой надписью на брезенте, медленно отвалил от обочины.

– Ч-черт, на минуту раньше бы проскочить… – Туманов досадливо щелкнул пальцами.

– То-то и оно, мужик. Догребем мы с тобой до разборки…

Как в воду глядели. Коренастый мент в прожженном ватнике и с коротким «калашом» на плече появился из-за капота. Вальяжно махнул рукой – мол, давай, чего там. Неподалеку, у обочины, прохлаждался еще один. Такой же.

– Не тормози, проезжай, – бросил Туманов.

Шоферюга машинально утопил газ. «Комби» взревел посаженным движком.

– Ты че, мужик, офонарел! – опомнился Алеха. – Мне это на хрена?.. – бросил акселератор и ударил по тормозам.

Проскрипев метров двадцать, «комби» остановился.

– Мужик, ну ты и псих… – выдохнул водила, откидывая голову.

Туманов медленно оттянул молнию на правом кармане – где там у нас ключ девять на двенадцать?.. Не поминай черта – гласит мудрость, он и не придет. А ты помянул.

Согласно новым «антитеррористическим» инструкциям и предписаниям, при осмотре машины инспектором ГАИ из нее должны выйти все пассажиры, включая детей и собак (если, понятно, инспектор того желает). И уж его дело, как потом своей властью распорядиться: уткнуть ли пассажиров лицами и мордами в капот, положить на землю или просто дать подышать.

Похоже, эти двое после досмотра «КамАЗа» были в настроении.