Черная вдова, или Ученица Аль Капоне - Марина Крамер

Один из них отомкнул наручники, и Коваль упала на пол. Руки затекли так, что она не чувствовала их совсем.

– Что ты разлеглась, вставай давай! – приказал Воркута. – Отдыхать приехала, что ли?

– Что-то не помню, чтобы ты меня приглашал, – пробормотала Марина.

– А ты сама напросилась, говорят, ты это любишь! – засмеялся он. – Раздевайся, Коваль, хватит разговоры разговаривать!

– Офонарел совсем? – удивленно спросила она. – Ты что же это, решил, что я трахаться с тобой буду?

– Зачем – со мной? С ними вон, – кивнул Воркута на амбалов. – Я баб не люблю, много лет без них обходился.

Коваль расхохоталась от такого признания в голос:

– Ой, не могу, а я-то размечталась! Оказывается, ты и не мужик вовсе, Иваныч!

Удар в лицо заставил ее пожалеть о своей дерзости.

– Так, хорош базарить, помогите ей! – приказал он, и охранники в секунду сорвали с Марины все, что было. Они держали ее, как на растяжке, а Воркута придирчиво разглядывал красивое тело.

– Да, гладкая ты, такую и я, наверное, смог бы. Ну, ты как любишь – по одному или хором? Решай, пока я добрый!

…Коваль потеряла счет времени, мечтая заодно потерять и сознание, но как-то не везло. Эти трое не выпускали ее из своих рук ни на секунду, она уже путала их морды, перед глазами плыли круги. Они по очереди глотали какие-то таблетки, и все продолжалось по новой. Воркута подходил к своей пленнице, поднимал голову за подбородок и заглядывал в глаза, она вырывалась, но амбалы держали крепко. Все тело уже было в синяках, Марину мутило, она мечтала только об одном – чтобы сейчас рухнул потолок, погребя всех под обломками, но, стоило открыть глаза, и все продолжалось по-прежнему – трое уродов, терзающих ее, улыбающийся Воркута, возле которого на полу в отрубе спал Илья, и невыносимая боль в измученном теле. Она не помнила, как и когда все закончилось, только врезались в память слова Воркуты, произнесенные над распластанным на полу телом:

– Ты гляди, вот это баба, двенадцать часов без отдыха! Слышь, красотуля, запомни и подумай. В следующий раз их будет не трое, а семеро.

После этого Марина уже вообще ничего не видела – как везли, куда, как выкинули к воротам дома, завернув в пальто… Там ее и нашел рано утром вернувшийся с безрезультатных поисков Рэмбо. Он осторожно внес хозяйку в каминную, где в кресле, ссутулившись и тупо глядя на горящий огонь, сидел Егор. Увидев Рэмбо, он вскочил и вырвал у того из рук истерзанное тело жены. Пальто упало, обнажая Марину полностью, и Малыш содрогнулся, глядя…

– Егор… – прошептала она разбитыми губами. – Не смотри… я не могу…

– Девочка моя, родная моя, не надо, – просил он срывающимся голосом, – я с тобой. Не бойся, любимая моя…

Он поднимался по лестнице в спальню, прижимая жену к себе. В пролете остановился и рявкнул:

– Эй, вы, два урода, врача привезите сюда, живо мне, скоты безмозглые!

– Не кричи… они не виноваты… – попросила она.

Он принес ее в спальню, уложил на кровать, укрыл пледом и, сев рядом, взял ее руки в свои. Нащупав следы от наручников, посмотрел ей в глаза, и Коваль не вынесла этого взгляда, отвернулась, кусая губы, чтобы не заплакать. Приехавший врач попросил Егора выйти, но тот отказался, и тогда она повернула к нему разбитое лицо:

– Егорушка, я прошу тебя – уйди, я не хочу, чтобы ты видел все это…

– Нет! Я буду с тобой!

– Господи, нет, НЕТ! – заорала она из последних сил. – Уйди, или я покончу с собой!

Доктор сразу сделал какой-то укол, и она обмякла, не чувствуя, как он осматривает ее, что-то делает, колет еще какие-то уколы. Когда он закончил и вышел, Марина кое-как добралась до ванной, включила джакузи и упала в нее. Вода не принесла телу облегчения. В какой-то момент откуда-то в руке оказалась бритва, и, сжав ее, Коваль со всей силы полоснула по левому запястью, как раз по следу наручника. Вода окрасилась красным, и тут на пороге возник Малыш – выбил бритву из руки и заорал так, что сбежалась вся охрана. Рэмбо затянул жгут над порезом, наложил повязку и понесся догонять врача. А Егор, вытащив Марину из воды и завернув в полотенце, качал на руках, как ребенка, монотонным голосом произнося, словно заклинание:

– Девочка моя, что же ты наделала, зачем? Ведь я никогда не упрекну тебя, ты же не виновата, родная моя, как же ты могла? Ты сильная у меня, ты справишься, девочка. Я же люблю тебя, я жить не могу без тебя, что же ты наделала? Я найду и убью их, как Корейца, я обещаю, только не делай этого больше, не уходи от меня. За что ты меня так? Не надо, малыш мой, не надо, любимая…

Коваль безучастно лежала на его руках, и смысл сказанного им с трудом доходил до ее отупленного лекарствами мозга.

Вернувшийся доктор наложил швы, поставил капельницу и вкатил щедрую порцию успокоительного. Марина слышала, как он говорит Егору на лестнице:

– Егор Сергеевич, не нужно сейчас ее расспрашивать, говорить что-то, вообще лучше не трогать. Она должна прийти в себя, потому что, честно скажу, досталось ей крепко. Больше сказать не могу, тут лучше без подробностей. Марина Викторовна – женщина сильная, но даже таким не всегда удается справиться в подобной ситуации. Поэтому будьте рядом, не оставляйте ее одну, а главное, наберитесь терпения. Я понимаю, это прозвучит странно, но, как говорится, все проходит – пройдет и это, Егор Сергеевич. Она забудет со временем…

Доктор попрощался и уехал, а Малыш, прикрыв дверь, чтобы не беспокоить жену, позвонил кому-то:

– Розан? Это Малыш, – донесся до нее его голос. – Прошу тебя, перетряси весь этот чертов салон, выясни, кто помог, кто сдал мою жену. Нет, она не говорит ничего, а спрашивать… Да ты видел бы, что с ней сделали! Я город на уши поставлю, но найду этих козлов! Нет, не приезжай, ей не надо волноваться, и так все плохо. Да, до связи.

Мозгами Коваль поняла, что Малыш не на шутку завелся – он наверняка выяснит, кто, что, как, и накажет того, кто подставил в салоне, но эмоций никаких не было. Она лежала как Снежная королева из сказки, и ей было абсолютно все равно. Снотворные препараты не действовали, от них только голова кружилась, Егор принес стакан текилы, Марина молча выпила и опять отвернулась к стене. Самым невыносимым было смотреть в его обеспокоенное лицо, в страдающие глаза… Спиртное плюс таблетки помогли отключиться, и она уснула. Среди ночи приснился кошмар – на нее шел один из вчерашних амбалов, в то время как двое других шарили руками по телу.

– Не надо… ну, не надо… я не могу больше… не могу… не надо… – застонала Коваль, выгибаясь и оказываясь в объятиях мужа.

Он крепко прижал ее к себе и заговорил, поглаживая по голове:

– Успокойся, детка, ты со мной, здесь никого, кроме нас, нет. Все прошло, не бойся, я тебя никому не отдам. Спи, любимая, я с тобой, – он убаюкивал ее, целуя заплаканное разбитое лицо, гладя волосы, но, едва его рука соскользнула на обнаженное плечо, как Марина вся передернулась и снова застонала. Егор убрал руку: – Прости, я не хотел…