Навеки мой - Кэролайн Линден

Что же скрывает Софи Кэмпбелл?

Следующие две недели Джек старательно игнорировал хранимые Софи тайны. И придерживался своего намерения не выпускать Филиппа из виду. Когда его брат отправлялся в «Вегу», он следовал за ним и оставался в клубе до тех пор, пока стрелки на часах не останавливались на отметке четверть второго. В это время Джек уходил из клуба, насмешливо отдавая честь Филиппу, уже привыкшему к присутствию брата, хотя так и не смирившемуся с этим. Однако Джеку не было до этого дела. Мистер Форбс прекрасно знал привычки всех своих посетителей, поэтому Джека каждую ночь ждал экипаж. Джек доезжал до Тотнем-Корт-роуд, а дальше шел пешком до маленького домика Софи на Альфред-стрит, чтобы не беспокоить ее соседей.

Эти короткие часы, проведенные рядом с Софи, подпитывали Джека. Когда Софи отпирала дверь, чтобы впустить его внутрь, сердце Джека пело от радости при виде ее лица. Когда же они, взявшись за руки, поспешно поднимались по лестнице в спальню, он чувствовал себя энергичным, как никогда. А вскоре дверь спальни закрывалась, и Джек целовал Софи, раздевал ее и занимался с ней любовью до тех пор, пока оба без сил не падали на кровать с отчаянно колотившимися сердцами и влажной от пота кожей. И вот тогда Джек позволял себе размышлять о своем положении.

Он – девятый герцог Вэр, имеющий связи и родственников в большинстве известных семей Англии и половине королевских домов Европы. Ему не требовалось привлекать в семью еще благородную кровь или обзаводиться новыми связями. Джек считался одним из богатейших людей Британии и был вовсе не обязан жениться на наследнице. Он являлся членом палаты лордов, как и его предки, однако не питал страсти к политике. Так что брак, основанный на политических мотивах, Джека тоже не интересовал. В общем, не существовало причин, по которым он не мог бы взять в жены обычную женщину.

В постели они с Софи разговаривали. Порой беседы носили несерьезный характер и заканчивались громким смехом. Но время от времени они становились более глубокими и производили на Джека сильное впечатление. Софи повидала мир, и умела ценить мелочи, чем удивляла Джека и заставляла чувствовать стыд. Необычному изысканному реверансу, напоминающему танцевальное па, ее обучила русская балерина, когда Софи было восемь лет. Она забавно рассказывала о том, как снова и снова практиковалась перед зеркалом, предвкушая, как будет представлена царю. Чего, конечно же, не случилось. Но реверанс так и остался на память о той балерине, признававшей лишь наряды из алого шелка и отказывавшейся надевать что-либо другое. Балерина держала ручного мангуста и тепло относилась к маленькой Софи.

Джеку не давала покоя мысль, как и почему она оказалась в Санкт-Петербурге, но Софи не объясняла. Джек вдруг понял, что ее секреты волнуют его все меньше и меньше. А вот чувства Софи к нему были действительно важны.

Истинной герцогини из Софи не получится, но это не имело значения. Герцог Эксетер женился на вдове сельского викария, однако земля от этого не остановилась, и даже надменный высший свет в итоге забыл мезальянсе. Ведь важно только его, Джека, мнение, верно? Только его предпочтения следует учитывать, когда речь зайдет о том, кто будет находиться рядом с ним на балах, рожать ему детей и чей портрет повесят в галерее Кирквуда. Однажды Софи лежала рядом с ним, свернувшись калачиком, и рассказывала очередную историю из своего детства, о ее присутствии на одном из званых вечеров в Вене и попытке спрятать от родителей подобранного на улице бродячего кота. Джек слушал с еле заметной улыбкой, и думал о том, что ему безразлично мнение окружающих, потому что она достойна того, чтобы стать его женой.

Усиливающееся ощущение, что ему нужно следовать зову сердца и разума, не отпускало Джека до тех пор, пока однажды утром герцогиня не присоединилась к нему за завтраком. Это случилось через три недели после того, как Софи нанесла визит в Вэр-Хаус.

– Доброе утро, – произнесла герцогиня, когда лакей услужливо отодвинул для нее стул.

– Доброе утро, – с удивлением протянул Джек, наблюдая, как мать усаживается за стол.

Обычно она завтракала у себя в комнате и гораздо позже. Так что ее появление в столовой сегодня утром было необычным. К тому времени, как лакей принес все, что она просила, Джек уже почти закончил завтракать. До встречи с Софи он, как правило, проводил целый час у себя в кабинете, прежде чем отправиться на конную прогулку в парк. Однако теперь значительную часть рутинной работы выполнял Перси. Джек выезжал на прогулки каждый день в любую погоду, а сегодня и вовсе впервые за много лет планировал заглянуть в боксерский клуб. Джек не чувствовал, что готов снова выйти на ринг, но было так приятно выбраться из душного кабинета и заняться чем-то еще помимо повседневных дел. Он отодвинулся от стола.

– Прошу извинить меня, мама.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой?

Вопрос, заданный тихим мягким тоном, застал Джека врасплох.

– Прекрасно, – ответил он, подумав о том, что лучше, чем сейчас, не было давно. – Что заставило тебя спросить об этом?

На лице герцогини отразилось беспокойство.

– Последние несколько недель ты сам не свой. Забросил дела. Каждый вечер уходишь из дома и возвращаешься лишь на рассвете… Это совершенно на тебя не похоже.

До того как умер отец, Джек вел себя гораздо хуже. Но даже такое поведение не шло ни в какое сравнение с тем, что творил Филипп.

– Перси прекрасно справляется со своими обязанностями. Отцу следовало больше доверять ему. К тому же нет необходимости в том, чтобы я лично одобрял каждую покупку в Кирквуд-Хаусе или следил за ремонтом ледника в Олвине. – Джек вскинул голову, когда лицо матери приобрело укоризненное выражение. – Что беспокоит тебя, мама? Какая-то из твоих подруг едва не лишилась чувств от ужаса при виде того, что я совершил нечто предосудительное?

– Не говори ерунды! Мое беспокойство основано на собственных наблюдениях. Я не могла не заметить, что твои привычки коренным образом изменились после того инцидента в клубе.

Герцогиня Вэр не произносила названия клуба, даже когда упрашивала спасти Филиппа от долгов, и Джек с трудом подавил улыбку. Мать не представляла, насколько изменились его привычки!

– Наверное, это меня встряхнуло и вывело из многолетнего оцепенения, – мягко произнес он.

– Однако ты изменился отнюдь не в лучшую сторону! – воскликнула герцогиня, выронив из рук нож для масла. – Как ты можешь посещать это безнравственное место каждую ночь?

– Безнравственное? Я хожу туда вместе с Филиппом. Его привычки тоже причиняют тебе беспокойство?

Глаза герцогини вспыхнули недобрым огнем. Джек давно уже понял, что Филипп – ее любимчик, поэтому его не удивило нежелание матери обсуждать младшего сына.

– Мы говорим о тебе, а не о твоем брате. Ты пренебрегаешь своими обязанностями из-за него?

Джеку захотелось рассмеяться. Благодаря Филиппу у него появился прекрасный повод видеться с Софи, и Джек был ему за это благодарен.