До последнего звонка - Бен Элтон

— Вы когда-нибудь рассказывали эту историю кому-нибудь еще?

— Только жене. Странно, да? За эти сорок пять лет я столько раз просыпался ночью в холодном поту, вспоминая, что со мной произошло, и рассказал об этом только вам. Понимаете, мне всегда было стыдно, что я не мог противостоять этому ублюдку.

— То есть кроме нас и вашей жены никто не знает, что, когда вам было десять лет, ваш одноклассник Адам Бишоп напал на вас с циркулем?

— Нет. Полно народу знает об этом.

— Кто?

— Мои одноклассники, мать их, вот кто! Он унизил меня публично. Это произошло не под покровом ночи и не в тихом уголке. По крайней мере полкласса стояли рядом и смотрели. И никто даже пальцем не пошевелил. Никто ни слова не сказал. Он даже велел одной из девчонок сходить в туалет и принести бумагу, потому что я плакал. Когда она принесла ее, он велел мне перестать распускать нюни, вытереть глаза и стереть кровь, а потом засунул мне бумагу в рот.

Ньюсон и Наташа переглянулись.

— Скажите, мистер Коннолли, — задумчиво сказал Ньюсон. — Вы и ваша жена часто выходите в Интернет?

— В Интернет? Да вы что, инспектор, у нас даже компьютера нет. Да и какого черта нам там может быть нужно?

— Ясно. Я просто спросил.

Когда Уильям Коннолли проводил их до двери, Ньюсон обернулся к нему еще раз.

— Я хотел сказать кое-что, мистер Коннолли. Не стоит стыдиться того, что вы не могли за себя постоять. Адам Бишоп был очень агрессивным, и люди его очень боялись. Никто не мог ему противостоять.

— Кроме одного человека, да? Героя, который его прикончил.

— Да, кроме него. В любом случае Адам был крупным мужчиной. Думаю, он и в детстве был крупным. Вам нечего стыдиться, так что хватит уже думать о нем, выкиньте его из головы.

— Особенно после того, как он умер.

— Да, особенно после того, как он умер.

Ньюсон и Наташа сидели на лавочке на вершине Блис-Хилл, избавившись наконец от запаха капусты и ощущения чужой боли из далекого прошлого, по-прежнему реальной, как будто совсем свежей.

— Не думаю, что Уильям Коннолли мог нейтрализовать Адама Бишопа и протащить вверх по ступенькам, — сказала Наташа.

— Я тоже так не думаю, — ответил Ньюсон.

— У него двое сыновей. Они могли бы сделать это. Может быть, он врет, что никогда никому не рассказывал об этом. Может, он сказал сыновьям, и они отомстили.

— Может, но сомневаюсь, что сыновья Коннолли отбелили Фарру Портер и разрезали верхнюю губу Энджи Тэтум.

— Может, мы просто обманываем себя, и эти преступления никак между собой не связаны.

— Они связаны. Хотя должен сказать, я разочарован, что у Коннолли нет компьютера, — зевнул.

Ньюсон, почувствовав вдруг невероятную усталость.

— Не выспался? — спросила Наташа.

— Угадала.

— Как прошла встреча выпускников?

— На ура, спасибо, что спросила.

— А теперь ты зеваешь и жутко устал… Понятно.

— Что понятно?

— Просто понятно. Ну?

— Что «ну»?

— Ну и что произошло? Давай уже, ты просто должен мне это рассказать.

И Ньюсон рассказал, но не о своих сомнениях, а о своем триумфе. Он не мог удержаться. Она обязательно должна узнать, что он не лишен сексуальной привлекательности.

— Ты хочешь сказать, что уложил в постель самую привлекательную девчонку на встрече выпускников?

— Да, и она хочет, чтобы сегодня я опять пришел к ней.

— И ты пойдешь?

— Может быть.

Наташа на минуту умолкла, отвела глаза, а потом повернулась к нему с улыбкой.

— Осторожно, Эд, — сказала она. — Помнишь, что ты говорил: что все может пойти наперекосяк после таких встреч.

— Я знаю, знаю. Моя предыдущая попытка — явное тому доказательство… Послушай, а может, мне пригласить вместо нее тебя? То есть чтобы избежать проблем. — Итак, он пригласил ее на свидание.

— Я бы с удовольствием, Эд, но…

Ньюсон уцепился за ее отказ до того, как она успела его сформулировать.

— Ладно-ладно, ничего страшного, все в порядке. Дурацкая мысль. Ты права. На все сто. Забудь. Извини, что спросил.

— Перестань, Эд.

— Что?

— Говорить что-то милое, а потом превращать это в фарс, рассуждая, насколько это глупая мысль, и строить из себя кретина.

— А я это делаю?

— Да.

— А-а.

— Я бы с радостью поужинала с тобой, но я работала все выходные, и я должна Лансу «его» время.

— Конечно.

— А вообще, это было бы очень…

— Ничего страшного, все отлично. Передай Лансу мои наилучшие пожелания, хорошо? И скажи, что он просто счастливчик.

— Ты меня не знаешь, Эд. Никакой он не счастливчик.

Но Ньюсон знал, что так оно и было.

Наташа пошла к своей машине, оставив Ньюсона одного на скамейке. Он включил телефон, который был выключен во время разговора с Уильямом Коннолли, и обнаружил новое сообщение. Оно было от Кристины. Несмотря на свои сомнения, он был рад, что она напомнила о себе так быстро.

«Привет, Эд! Это я! Да, Кристина, та самая Кристина из твоей страстной ночи. Странно, да? Странно, но хорошо, ты согласен? Да, очень хорошо. Надеюсь, ты тоже так думаешь. Хочется верить, что ты доволен и не разочарован. Ты просто зануда, что так быстро ушел. Послушай, насчет сегодняшнего вечера я хотела сказать, что тебе не обязательно угощать меня, я просто очень хочу тебя увидеть. Я была бы очень рада, если бы ты заглянул в гости. Не хочу давить на тебя, но, черт возьми, нам ведь было хорошо вместе, так? Ты просто монстр! Пожалуйста, Эд, приходи в любое время, когда захочешь, как только закончишь свое важное расследование. Я так хочу тебя увидеть… Не знаю. „Мы“ — это как-то правильно. В общем, вот так, но… Ой, подожди, в дверь звонят…»

Ньюсон слушал сообщение и словно увидел, как Кристина идет к двери через квартиру.

«Сейча-а-ас, посмотрю в глазок… Ух ты! Вот это сюрприз! Слушай, Эд, я тебе та-а-акое расскажу. Теперь тебе точно придется ко мне заглянуть! Мне нужно идти… Пока-а!»

Ньюсон задумался. Она хотела от него большего, чем он мог дать, но зачем придавать этому такое значение? Она всего лишь хотела пригласить его к себе, поужинать с ним и, возможно, вновь затащить в постель. Что здесь такого? Сидя в одиночестве на скамейке в парке на юге Лондона и глядя, как Наташа садится в машину, Ньюсон не мог думать о деле. Он решил обязательно еще раз переспать с Кристиной, и смеяться с ней, и чувствовать ее рядом всю ночь в одной постели.