Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2 - Андрей Лазарчук

Те, кто способен уйти, – уйдёт с ним, яростным и обновлённым.

Кто не способен – кто неспособен! – останется прозябать.

Жалко? Не жалко.

Их выбор.

Он оглянулся. Лодка-монада, на которой он прибыл, догорала на берегу. Сизый дым шёл вверх, потом загибался и горизонтально плыл влево.

Это был знак острых перемен.

Кто-то тяжело вышел из-за угла, но Авенезер даже не повернул головы. Ждал, когда приблизятся.

Мелиора. Юг. Окрестности Петронеллы

Камен молча накручивал лохмы волос на кулак. Венедим встряхнул кувшин, огляделся как бы в поисках следующего. Камен положил свою руку поверх его, покачал головой.

– Да я ничего…– буркнул Венедим.

– Неохота быть генархом? – спросил Камен.

– Что значит – охота, не охота… Не от нас зависит. Вон, кесаря взять… а ничего, держится же как-то…

– Ему легче, – сказал Камен. – Скоро старого разбудят – и вернётся он к своим звёздам.

– Не то ты говоришь, тысячник, не то, не то… Как же это так: и разогнаться не успеваем, а уже – стена?..

Он обвёл глазами каморку, которую они с огромным трудом нашли в часе езды от ворот Петронеллы. Горожане, потерявшие кров и имущество, ютились повсюду. Не осталось ни одной пустующей постройки, уцелевшей после землетрясения, под жильё сгодилось всё: коровники, курятники, дощатые навесы…

Здесь, на разоренной мародёрами пасеке, Камен и Венедим делили домик – покосившийся, но устоявший – с вдовой и слабоумной дочкой пасечника. Мародёры не нашли того, что искали, пасечник не выдал тайника, и вдова могла быть почти спокойна. Камен и Венедим были для неё сущей находкой, никто не решится напасть на дом, где квартируют столь блестящие архаты – и поэтому плату она с них хоть и брала, но в число оплаченных услуг включала и кувшинчик мёда ежевечерне…

Камен уезжал в город ещё до восхода (хотя как его определишь, этот восход? – мрак, тучи и непрерывный дождь…) и целыми днями расспрашивал, расспрашивал, расспрашивал всех, кто мог что-то видеть, что-то слышать, о чём-то догадываться. Пока что результат был даже не нулевой – отрицательный.

Венедим, кажется, надломился душой. Упавший на его плечи – после смерти отца и двух дядьёв – груз власти и ответственности перед родом оказался слишком тяжёлым. А может быть, давило осознание того, что он, совсем ещё молодой – стал самым старым в роду. А может быть, просто сказывалась неловкость паузы: назван, но не востребован… Да и правда, чего уж там: Терентию хватало забот и без него, равно как и кесарю; многие северяне, оказавшиеся на юге после отступления, успели вернуться по домам до землетрясения, до того, как Север оказался практически отрезан… и ему следовало бы быть там, искать обходной путь, ладить мосты – но не позволяла сняться с места неопределённая ситуация с кесаревной…

Если она действительно похищена – он должен последовать за нею, найти её и отбить у похитителей. Это вопрос чести. Но она могла сбежать сама… могла погибнуть…

И, пока это не станет известно сколько-нибудь точно, Венедим вынужден был оставаться на месте, как прибитый гвоздями.

В дверь осторожно постучали.

– Да! – раздраженно крикнул Камен. Кого несёт в такую пору…

Вместе с клубом сырого холодного воздуха вошёл и остановился на пороге чуть скособоченный человек в парусиновом дождевике. Кожаную помокшую шляпу он прижимал к животу. Он, видимо, долго обтекал под навесом у двери, прежде чем постучаться, потому что на пол с него почти не капало.

Потом он чуть скованно опустил шляпу и поприветствовал архатов по-военному:

– Слава кесарю!

– Слава кесарю, – отозвался Камен, вглядываясь в лицо вошедшего. Венедим просто махнул рукой.

– Не узнаете меня, господин сот… тысячник? – сглотнув, спросил вошедший Камена.

– Видел когда-то, а вспомнить не могу, – отозвался тот, всматриваясь напряжённо.

– Борис я, Миладин… Да вы меня раненого вытащили. Ну, на Кипени же!..

– Бог ты мой, – сказал Камен, подымаясь. – Надо же так забыть! Но ты заматерел, отрок, как же тебя распознаешь?..

Он обнял Бориса, но осторожно, памятуя о бывшей ране.

– Вот, Венедим. Отрок Борис. Один из… моих бывших…

– Понял, – сказал Венедим. – Садись, воин. Камен, друг мой, кликни хозяйку, надо человеку с такого дождя нутро прогреть…

– А у меня с собой, – сказал Борис.

Под дождевиком на нём был широкий пояс, а на поясе, на кольцах, висели две большие медные фляжки.

– Конница! – убедительно поднял палец Камен. – Ну, отрок, рассказывай, какими судьбами?.. Или уже не отрок?

– Да сам пока не знаю… Как прикажут. А судьбами… что? Рану первый раз заштопали – расползлись нитки. Гнилые нитки оказались. Заштопали во второй. Зарастало медленно. Ну, и отдали меня из лазарета в семью – чтоб, значит, уход, еда… Домой-то отпустить не могли, дом под супротивником оказался. Вот. Потом из той семьи меня в другую отдали… вдове одной. В самою Петронеллу. А вдова-то она какая? Ей двадцать шесть годочков всего. Муж у неё утонул по весне, когда ураган был. В лодочном служил флоте… Мне уж самому двадцать три… будет вот… Короче, вроде как оженились мы. В порту я работать стал.

– Так, – сказал Венедим, напрягаясь.

– Дня за четыре до землетрясения это было. Или за пять. Я на полночи сверхурочно остался, груз шёл, ну и сказали: кто, мол, хочет подзаработать… А – бок возьми да и заболи. Я и потопал домой. Тут мне кто-то наперерез, шустрый такой. И голос слышу: уходите, дескать, скорее. И – упал. Так ещё всхрапнул – и упал.

– Кто?

– А я ещё не видел. Из-за угла высунулся, смотрю – а там девушка стоит – в штанах, в сапогах, а всё равно ясно, что девушка – и мужиков человек десять её окружают. И в руках у них… я даже не понял, что. Наподобие самострелов, но без луковых дуг. А может, я не рассмотрел. И какой-то в плаще, капюшон на голове, к ней подходит, а потом говорит: мы её взяли. И она с ними пошла. Я тихо-мышкой – следом. Входят они в ворота дальнего склада, где меловой камень хранят. Резерв там – на случай, если вдруг на основных складах не хватит. Я выждал… ну, пять минут, – заглядываю туда: пусто! А спрятаться там точно негде: до потолка забито, и только проход посередине. Вот. Я за стражей сбегал, всё им показал… да только ничего они не нашли. И мне, боюсь, не поверили. И паренька этого тоже… или очухался и уполз, или унесли. В общем, говорю – не поверили они мне. Да и самому как-то это всё странно стало казаться – ну, вроде как бы уснул на ходу. У меня, когда рана нарывала, было что-то похожее. Да и вообще… решили, может, что я их со следа сбиваю…

– Били?

– Ну, били – нельзя сказать… Короче, не поверили. А тут вот про вас услышал. Еле нашёл вот…

– Говоришь, самострелы без луков? – медленно проговорил Венедим.