Ливонский принц - Андрей Посняков

– Так все время Анри говорит.

– Ох уж этот месье Труайя… Вот откуда ветер дует… Внимание!

Кодлочка уже подошла совсем близко, и Леонид решил, что больше ждать нечего. Взмахнув ножом, он ринулся к самому высокому, по всей видимости – вожаку, и тотчас же Петер раскрутил над головою кистень, сопроводив сие действие самым диким воплем. Напали, как и договорились – первыми, главное сейчас было – ошеломить!

Ошеломили…

Завидев у своей шеи нож, высокий парень неожиданно бухнулся на колени и принялся скидывать кафтан:

– Не убивайте! Все заберите, все…

Тот, что слева, уже протягивал Петеру шапку – хорошую, отороченную мехом… Остальные трое поспешно убежали, черт знает, куда – их уже и видно не было.

– Кто такие? – убрав нож, грозно поинтересовался король.

– Из детишек боярских мы… – высокий, а скорее, длинный парень чуть ли не плакал. Вблизи он выглядел куда младше, нежели казалось издали. Лет на тринадцать-четырнадцать. Второй бедолага – еще моложе.

– Мы просто по домам шли, с Черторыя. Там качели… Блины продают. А денег у нас нет, господине. Только вот, мелочь…

– Прочь пошли, – Арцыбашев устало махнул рукой. – Идите, куда шли.

– Что-что, господине?

– С глаз, говорю, долой, живо.

Оба парня не заставили себя долго упрашивать, унеслись с такой скоростью, что позавидовал бы и чемпион мира по бегу.

– Я же говорил, все московиты – трусы! – помахивая кистенем, хвастливо заметил Петер.

Поглядев на него, Леонид сурово сжал брови:

– Поверь мне, не все. Эти просто еще молодые. И уже пуганые.

– А вон еще идут! – слуга указал рукой назад. – Действуем так же?

– Ага!

Можно было, конечно, попробовать убежать, да только вот успели бы? По Чертолью-то не побегаешь много – вмиг запнешься за какую-нибудь корягу или вставшую дыбом дорожную плаху. Да носом в грязь! Запросто. Тем более тех, кто вынырнул из-за угла со стороны кабака, оказалось не очень-то много. Всего трое. А ведь только что пятерых прогнали, так неужто не справиться с тремя?!

Переглянувшись с Петером, Арцыбашев снова вытащил нож…

Те трое шли спокойно. Прямо на вставших спинами к забору ливонского короля и его слугу. Магнус сжимал в руке нож, Петер помахивал кистенем. У двух гопников имелись массивные дубины, третий же… Третий же вдруг остановился, снял с плеча мешок, быстро развязал… что-то лязгнуло.

– Ложись!!! – толкнув слугу, Арцыбашев и сам повалился в грязь со всей поспешностью, на которую был способен.

И вовремя! Арбалетная стрела со всей своей тупой злобою и характерным звуком насквозь прошила забор.

– А вот теперь – вперед! – Магнус прытко рванулся из грязи.

– Сзади-и-и! – отчаянно закричал слуга.

Сзади, из-за частокола, выбежало пятеро… а может, и шестеро, и семеро – Леонид не считал, но видел, что много. Значит, специально пасли… Или просто поджидали всей шайкою припозднившихся прохожих.

Не-ет! Все-таки – пасли. Средь мерзких гопницких рыл Арцыбашев вдруг заметил знакомую физиономию служки. Рыжий, с веснушками – не так уж еще и стемнело, чтоб не разглядеть. Ну, теребень кабацкая! Значит, татьбой промышляешь?

– Прорываемся в разные стороны, – приняв решение, Магнус быстро предупредил слугу. – Бьем и разбегаемся. Я налево, ты направо. Повезет, так свидимся.

– Понял, майн герр!

Что и говорить, Леонид не рассчитывал засиживаться в дальнем кабаке так долго. Однако засиделся. И за это головотяпство теперь приходилось платить. Возможно, кровью… или даже жизнью. Здесь, на Москве, бывало по-всякому. И не только здесь.

– Рвем, Петер!!!

Сверкнули сабли. Чей-то клинок хлестко ударил по пальцам, выбивая нож…

– Бей их, робяты! – глухо распорядился кто-то. – Насмерть глуши.

Насмерть! Ах, вот та-ак…

Упав под ноги одному из нападавших, Леонид толкнул ногами соседнего, явно не ожидавшего такого подвоха. Незадачливый гопник (шильник, шпынь, тать) повалился на спину, на миг ослабив хватку. Этого хватило, чтобы выхватить из его руки саблю… Выхватить и тут же – без замаха – по горлу!

Бедолага захрипел, захлебываясь собственной кровью, а король уже скрестил клинок с очередным шпынем:

– Н-на!!!

Шильники не ожидали такого отпора и на миг замешкались, и Арцыбашеву даже удалось ранить еще одного такого прыткого… А вот дальше он достать никого не успел. Вновь прозвучал все тот же глуховатый голос, видать, старший что-то приказал… Разбойники поспешно расступились. Трое арбалетчиков встали в ряд! Еще трое парней выставили рогатины… Не убежишь. Не прорвешься. Уклонишься от стрелы – возьмут на рогатину, как медведя. Обложили, сволочи, обложили!

И что же делать-то?

Где-то рядом вдруг громыхнул выстрел.

Леонид скривился – ого, у них еще и пищали! Или то был пистолет? Да, пожалуй, нет. Пистолет – оружие дорогое, редкое, откуда ему взяться у шильников, промышлявших обычным гоп-стопом? Значит, не пистолет, а…

И снова грохот! И…

И все арбалетчики полетели к забору, откинутые, вмятые тяжелыми мушкетными пулями. Стрелки, видно, били из-за поворота… Не очень-то и видно… хотя нет – вот они. Четверо с пищалями. И один – в сером полукафтане. Видать, старшой.

– Заряжай… Целься!!!

– Бежим, братья!!! Стрельцы!

Оставшиеся в живых гопники растворились в зыбком мареве сумерек, не столь уж еще и темных. С той поры как Магнус и Петер вышли из кабака, прошло, верно, минут пятнадцать – двадцать, никак не более. А показалось – будто целая жизнь.

– Спасибо, парни! – бросив саблю, Арцыбашев бросился благодарить стрельцов… Да тех уже и след простыл! Тоже, как и разбойники, растворились. Верно, еще были дела.

– Ваше величество…

– Петер?! Слава богу, жив!

Магнус стукнул парня по плечу:

– Похоже, везет нам с тобой, как утопленникам! Ну, что – в путь. Думаю, никто больше сюда не сунется. По крайней мере, сегодня.

Сунув кистень за пазуху, парнишка солидно кивнул:

– Да, выстрелы далеко слыхать было. Вон как собаки разлаялись!

– Побоятся шильники стрельцов!

– Стрельцов? – Петер задумчиво качнул головою. – Не очень-то эти стрелки походили на стрельцов, мой король. Особенно тот, в сером кафтане.

– Ты разглядел его?

– Так… издали. Они просто пришли, сделали свое дело и так же ушли. Словно бы специально нас охраняли.

* * *

На следующее утро в опочивальню короля Ливонии пожаловал канцлер Андрей Щелкалов. Красивое, обрамленное темной, с заметной проседью бородой, лицо его, обычно спокойное и благостное, на этот раз выглядело каким-то одутловатым и усталым. Да и сам дьяк казался не выспавшимся, левая бровь его то и дело дергалась, глубоко посаженные глаза глядели на Магнуса с недобрым прищуром.