Солнечная воительница. Сказки Нового мира - Филис Кристина Каст

Но Ник крепко держал Мари, не позволяя ей отнять руку. Он поднял ее к губам, нежно поцеловал тыльную сторону ладони и сказал:

– Прости, Мари. Я не хотел оставлять тебя без ответа. Но это сложный вопрос.

– Да, я понимаю. Я не из Племени, а это…

– Эй! – Он остановился и повернулся к ней. – Дело не в этом. Мари, неужели ты не понимаешь, что ты для меня значишь?

– Из-за меня твоя жизнь перевернулась с ног на голову, – честно сказала Мари.

– Ну… и это тоже, но я не про то. Когда я тебя нашел – или, точнее, когда ты нашла меня, – я наконец почувствовал, что кто-то меня понимает. Ты ведь знаешь, что такое быть чужим – видеть, что все вокруг от тебя отличаются. Мари, ты невероятная, сильная, красивая, и я постоянно хочу к тебе прикасаться и не могу думать ни о чем другом. Ты для меня как богиня! Но больше всего я ценю то, что с тобой я могу быть самим собой. Мари, я тебя люблю.

В животе у нее что-то перевернулось Она подняла на него глаза.

– Я тоже тебя люблю, Ник, – услышала она собственный голос.

– Как камень с души, – сказал он, а потом наклонился и поцеловал ее. В его поцелуе был жар и обещание большего, но тут он, не размыкая объятий, отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я хочу детей. Много детей. И много собак. Овчарок, терьеров, неважно. Целую кучу собак. Но если моих детей не выберут собаки или они не станут Жрицами Луны вроде тебя – хотя это, конечно, было бы здорово, – я не огорчусь. Я буду ценить наших детей за то, кто они есть, а не за мнимую принадлежность к Племени. Я ответил не сразу, потому что хочу все это – но только в мире, где наших детей не будут судить за их смешанную кровь.

– Я тоже этого хочу, – сказала Мари. – Но я очень надеюсь, что всех моих… – она замолчала, робко улыбаясь, и поправилась: – наших детей выберут собаки. Жизнь гораздо приятнее, когда у тебя есть спутник.

Ригель пронесся мимо них, пытаясь догнать Лару и отобрать наконец свою палку, и чуть не сбил их с ног.

– Эй! Смотри, куда бежишь, – крикнул ему вслед Ник.

Лару мгновенно остановился, развернулся и потрусил к Нику с палкой в зубах, тяжело дыша, но явно довольный собой. Ригель скакал вокруг отца, поскуливая и выпрашивая у него палку.

– Жалкое зрелище, – сказала Мари щенку. – В лесу полно палок. Просто найди себе другую.

Продолжая поскуливать, молодой пес свернул с тропы, обнюхивая землю. Через несколько секунд он вернулся, волоча за собой бревно размером с ногу Ника. Мари округлила глаза и захихикала.

– Мне нравится, что он не разменивается по мелочам, – сказал Ник, улыбаясь щенку. Лару возмущенно чихнул, и они рассмеялись. Ник взял лицо Мари в ладони. – Ты правда хочешь построить его вместе со мной? Новый мир, в котором наших детей, наш народ, нашу Стаю не будут судить по цвету кожи или глаз, но будут ценить за их сильные стороны, за великодушие и доброту?

Волнение внутри Мари вдруг улеглось, как будто она всю свою жизнь ждала этого вопроса от того, кто действительно способен помочь ей изменить мир.

– Ник, я мечтала об этом с тех пор, как поняла, что отличаюсь от других и что Клан не готов принять меня такой, какая я есть. Да! Миллион раз да!

Она шагнула в его объятия и почувствовала себя так, словно вернулась домой после долгой дороги.

* * *

В норе было чисто, тепло и пахло свежеиспеченным хлебом, крольчатиной и горячими углями в очаге. Когда они закрыли тяжелую деревянную дверь, отсекая себя от внешнего мира, последние крупицы напряжения внутри Мари растворились.

– Ты голоден? Я оставила одну из испеченных Зорой булок. Я могу намазать ее медом, – сказала Мари.

Лару и Ригель свернулись вместе у входа и быстро заснули, напоминая скорее близнецов, а не отца и сына.

– Звучит здорово. А пока ты режешь хлеб, я подброшу дров и приготовлю чай, которым тебя хотела напоить Зора. – Ник покопался в корзине с сушеными травами и отыскал мешочек со смесью ромашки и лаванды.

В четыре руки они быстро покончили с приготовлениями и теперь, сидя на полу перед очагом, жевали хлеб с медом и запивали его ароматным чаем.

– Неплохо все прошло, да? Я хочу сказать, никто не умер. Никто даже не пострадал. Псобратья охраняют женщин Клана, а женщины Клана заботятся о Псобратьях. Я бы сказал, что это успех, хотя мне и жаль, что они так легко схватились за палки и камни, когда подумали, что мы убили Зору, – сказал Ник.

Мари хотела с ним согласиться, мысленно возвращаясь к тому гневному выкрику, который едва не привел к бунту, как вдруг в памяти у нее что-то щелкнуло, и она поняла, кому принадлежал этот пронзительный голос.

– Это была Серена!

– Кто? Не помню никакой Серены.

– Она решила уйти сегодня днем, когда я разрешила О’Брайену и остальным остаться. Серена не смогла с этим смириться. Честно говоря, я ожидала, что весь Клан поступит так же, когда узнает о Ригеле и обо мне. Я предложила ей уйти, если она не готова принять Псобратьев и меня. Она ушла вместе с несколькими пожилыми женщинами. Я думала, они пойдут в Клан рыболовов на побережье или в какой-нибудь другой Клан к югу отсюда. – Мари возмущено замотала головой. – Но она пробралась назад – наверное, хотела, чтобы я ее омыла. И, конечно, попыталась рассорить Племя и Клан. Когда все закончилось, я не видела ее среди женщин, но мне придется предупредить о ней Зору.

– Последнее, что нам нужно, – чтобы кто-то сеял между нами раздор, – сказал Ник. – Кстати о раздорах. Я тут кое-что подумал об этой болезни свежевателей, и хотел обсудить это с тобой, когда мы будем одни.

– Сейчас мы одни.

– Да. Кажется, впервые за целую вечность. – Он протянул руку, вытер липкую капельку меда с ее нижней губы и облизал палец. – Сладкий, как ты.

Мари обдало жаром, и она совершенно забыла, что собиралась сказать. Его зеленые глаза сверкнули пониманием.

– Что? – пролепетала она, чувствуя, как голова у нее идет кругом, а в животе трепещут бабочки.

– Я говорю, ты сладкая, как мед.

– Нет. То есть спасибо. Но что ты говорил до этого?

– А, свежеватели. Я все думал о том, что мы видели сегодня – тех людей и кабана. Помнишь, Роза сказала, что Тадеус изменился еще больше, когда вернулся из плена?

– Да, она говорила про Одиссея. Она думает, что свежеватели срезали с него плоть и вложили ее в тело Тадеуса.

– Что если это другой способ вылечиться от болезни? Только этот способ навсегда меняет самого человека – а может, и животное. Одиссей всегда был вредным терьером, но Роза говорит, что в последнее время он стал совсем невыносим. А Тадеус всегда был сукиным сыном, но в последнее время стал злобным и опасным. Думаю, это болезнь их изменила.

– В это сложно поверить, Ник.

– Знаю, но ты все равно послушай. Мы ведь уже решили, что это свежеватели виновны в распространении новой болезни.