Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Она твоя жена, – сказал Хозяин кошек. – Только на время и понарошку, но все-таки твоя жена. Землянам свойственно тревожиться о своем спутнике. С ней все будет в порядке.

И старый человек-кот скрылся за дверью со странной табличкой «Зал ненависти».

Род огляделся.

Первым, самым первым, что он увидел, была витрина с почтовыми марками. Витрина была стеклянной, но он сразу заметил мягкие синие и неподражаемые теплые кирпично-красные тона своих треугольных марок Мыса Доброй Надежды. Он прилетел на Землю – и они были здесь! Род вгляделся через стекло. Они были даже лучше иллюстраций, которые он видел на Севстралии. В них чувствовался колоссальный возраст – и все же они, казалось, несли в себе любовь, которую люди, когда-то живые, а теперь мертвые, дарили им на протяжении тысячелетий. Род осмотрелся и увидел, что вся комната заполнена странными богатствами. Здесь были древние игрушки всех эпох – летающие игрушки, копии машин, штуки, которые, как он решил, были поездами. Здесь стоял двухъярусный шкаф с одеждой, которая мерцала вышивкой и блестела золотом. Здесь была корзина с оружием, чистыми, аккуратными моделями, столь древними, что он и представить не мог, кто и для чего их использовал. Повсюду виднелись ведра с монетами, в основном золотыми. Род набрал горсть монет. На них были надписи на языках, которых он никогда не знал, и гордые, властные лица древних мертвецов. Еще на один шкаф он взглянул и отвернулся, шокированный, но заинтригованный: в нем были непристойные сувениры и картинки из сотен эпох человеческой истории – изображения, наброски, фотографии, куклы и модели, каждая из которых изображала ужасную, комичную, милую, дружескую, внушительную или жутковатую версию многочисленных любовных актов. В следующем отделе Род недоуменно замер. Кому это могло понадобиться? Плети, ножи, капюшоны, кожаные корсеты? Озадаченный, он прошел дальше.

И застыл, затаив дыхание. Здесь были старые книги, настоящие старые книги. Он увидел несколько поэм в рамке, очень затейливо написанных. К одной был прикреплен обрывок бумаги с простой пометкой: «Моя любимая». Род наклонился посмотреть, сможет ли он ее прочесть. Это был древний аглицкий язык, и странное название гласило: «Э.З.К. Джадсон, древний американец, 1823–1866 гг. н. э.». Род понял слова поэмы, но не ее смысл. Когда он читал, у него сложилось впечатление, что очень старый человек, вроде Хозяина кошек, мог найти в ней трогательность, которую упустил бы более молодой.

Род покачал головой, словно стряхивая паутину неизбывной скорби. Быть может, подумал он, так люди относились к смерти, когда не умирали по расписанию, как сейчас происходит в большинстве миров, или раньше срока, как мы делаем на Севстралии. Должно быть, они ощущали себя не в своей тарелке. Тут ему в голову пришла еще одна мысль, и он ахнул от ее жестокости. В то время у них даже не было Отчуждающих территорий! Мы в них больше не нуждаемся, но подумать только, каково это – просто уплывать в смерть, беспомощно, тщетно, безнадежно. Благодарение королеве, что мы больше так не делаем!

Он вспомнил о королеве, которая умерла больше десяти тысяч лет назад или, быть может, затерялась в космосе, как верили многие севстралийцы, – и, само собой, увидел ее изображение с подписью: «Королева Елизавета II». Это был всего лишь бюст, но она казалась красивой, умной женщиной, обликом напоминавшей севстралийку. Королева наверняка знала, что делать, если загорелась овца или твой собственный ребенок вышел, бездумный и хихикающий, из странствующего фургона Сада смерти, как сам Род, если бы не прошел испытание.

Рядом стояли две стеклянные рамки, с которых была тщательно стерта пыль. В них хранились две схожие поэмы, написанные кем-то по имени «Энтони Бэрден, древний американец, 1913–1949 гг. н. э.». Первая была весьма уместной в этой комнате, поскольку рассказывала о древних желаниях людей тех дней.

СКАЖИ МНЕ, ЛЮБОВЬ!

Вторая поэма, казалось, была написана о прибытии Рода на Землю, о том, как он не понимал, что может или должно произойти с ним.

НОЧЬ, НЕЗНАКОМОЕ НЕБО

Раздался тихий звук.

Род обернулся и увидел Хозяина кошек.

Старик не изменился. На нем по-прежнему были безумные, роскошные мантии, но внешность не могла затмить его достоинство.

– Тебе нравятся мои поэмы? Нравятся мои вещи? Мне самому они нравятся. Многие люди приходят сюда, чтобы отнять их у меня, и обнаруживают, что имущество принадлежит лорду Жестокость и нужно совершить странные поступки, чтобы заполучить мои безделицы.

– Все эти вещи подлинные? – спросил Род, думая, что в таком случае даже Старая Северная Австралия не смогла бы купить этот магазин.

– Конечно, нет, – ответил старик. – В основном это подделки – искусные подделки. Инструментарий позволяет мне посещать ямы, где уничтожают безумных или старых роботов. Я могу брать их себе, если они не опасны. Они изготавливают для меня копии всего, что я нахожу в музеях.

– А эти капские треугольники? – спросил Род. – Они настоящие?

– Капские треугольники? Ты имеешь в виду наклейки на письма. Они настоящие, но принадлежат не мне. Я одолжил их в Музее Земли, чтобы сделать копии.