Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина

— Мне нужно будет повторить это? — спросила я. — Тогда можно еще? Я не запомнила.

Стыдно за свою глупость, но будет еще более стыдно, если я сейчас сделаю вид, что все поняла, а потом окажется, что даже примерно не помню, как делать.

Ааснах осуждающе цокнул, словно удивляясь моей глупости и тому, что я не могу запомнить с первого раза. Но повторил. Я… Вроде бы запомнила. Почти беспомощно глянула на Нико. Нико что-то сказал ему, вейр заворчал, но с Нико тоже спорить сложновато, он рявкнул, похоже, высказал старому вейру все, что о нем думает. Вейры ведь сами меня позвали, это не я напросилась к ним.

Ааснах снова поцокал, но показал в третий раз — медленно и очень четко.

Нико довольно хлопнул его по плечу, правда вейру такая фамильярность не пришлась по вкусу. Зато теперь, следующие системы и знаки он объяснял максимально доходчиво. Я даже успевала основные направления движений зарисовать.

Часа через полтора наших занятий, появился Олин. Бегом, он очень спешил к нам.

Быстро глянул на меня, и сразу к Нико.

— Какого хрена у вас тут?!

— Это была не моя идея, это они позвали, — Нико кивнул на Ааснаха. — Вот и разбирайся с ними. Я только решил поехать и проследить.

Олин грязно выругался. Едва сдержался, чтобы не схватить Нико за грудки и не тряхнуть его. Спасло только то, пожалуй, что Нико на костылях.

— Ты хоть понимаешь, для чего она им? — Олин злился. — Разве не знаешь, как они это делают? — он быстро глянул на меня, и перешел на вейрский язык, даже говоря с Нико, явно не желая, чтобы понимала я.

Они орали друг на друга, оба на вейрском, громко и страшно. Потом Олин орал на Ааснаха, и буквально в последнее мгновение сдержался, не двинув тому в морду. Я видела, как сжимались кулаки, и даже черты лица страшно плыли, удерживаясь где-то на грани оборота, когда волк уже плохо контролирует себя.

Аарснах оправдывался. Он что-то объяснял, показывая на меня, обводя руками камни, указывая куда-то в сторону дальних гор.

Я старалась стоять тихо и не вмешиваться, казалось, сейчас мне попадет тоже. Я не понимала, что происходит, и что так выводит Олина из себя. Он переживает за мою безопасность? Знает что-то такое, что не знаю я? Наверняка знает. Мне нужно только понять — что.

Устав орать, Олин выдохнул, провел ладонью по лицу, долго стоял, отвернувшись куда-то в сторону.

Потом, наконец, подошел ко мне.

— Прости, — сказал он очень хмуро. — Тебе стоит уехать назад.

— Ты действительно так считаешь? — спросила я.

И, вроде бы, такой простой вопрос, но Олина прямо передернуло.

— Дел… давай отойдем, что ли… — тихо и как-то устало сказал он. — Я попробую объяснить.

Мы отошли в сторону, за кусты, Олин сел на землю, скрестив ноги, достал сигареты.

— Сядь, ладно? — попросил он.

Непростой вопрос?

Я села тоже.

Олин покрутил сигарету в руках, глянул на меня и курить, все же, не стал, убрал обратно. Он не курит при мне.

— Вернуться и лезть в это дело будет лучше для тебя, — сказал он, — это я могу сказать точно. Будет ли так лучше для всех, я сказать не могу. Вейры в чем-то правы, но у них свои мотивы отправить тебя туда. Для того, чтобы запечатать дверь — нужна кровь. Но, все же, не ведро… возможно даже, столько, сколько человек может отдать без особого вреда для себя. Вейрская кровь ценится выше, чем кровь людей, кровь женщин — выше, чем кровь мужчин, лучше даже — совсем молодых женщин, но не детей, детей тут не трогают. Идеальна — кровь кхайской девственницы, но тут, слава богам, не наш случай, — он неуверенно усмехнулся. — Если только это, я бы, пожалуй, даже не был против. Отдать немного крови, чтобы избавить мир от тварей — небольшая цена. Но я не уверен, что ограничится только этим.

— Думаешь, они потребуют не только крови, но и моей жизни?

Олин скрипнул зубами, думая, что ответить. Долго молчал.

— Думаю, они могут потребовать жизнь одного из нас. Скорее всего потребуют. Мне бы не хотелось, чтобы это была ты. Возможно, там, в пещерах, у нас даже не будет выбора, на кого покажут, тот и должен будет умереть. Поэтому лучшее решение — отправить тебя домой.

«Жизнь одного из нас» — звучит страшно. Олин понимает, что без этого не обойтись, как бы бесчеловечно не было. Кем-то придется пожертвовать? Жизнь одного за благополучие многих? Для солдата, наверно, в такой ситуации ничего нового… для командира. Кто-то всегда погибает в бою.

До озноба пробирает, на самом деле.

И все же, даже в этом решении Олина что-то смущает. Если бы так просто — он бы выгнал меня без разговоров.

— Но есть причины, по которым я должна пойти туда, да?

Он глубоко вздохнул, кивнул.

— Думаю, Дел, что все, что они говорят о Галерте — правда. Они беспокоятся о нем не без причины. Галерт очень сильный маг, но я сам не слишком уверен в его намерениях. Возможно, у него есть причины думать, что ему все удастся, без потерь. Возможно, это чистая самоуверенность. Возможно, он готов принести в жертву других, ради своих амбиций. Я не могу сказать. Но я отлично понимаю беспокойство вейров и нежелание подпускать Галерта к могильникам.

— Значит, мне идти стоит?

Олин нахмурился.

Ни один вариант ему не нравился, он пытался выбрать между двух зол.

Подвергнуть опасности меня, или целый регион, тысячи людей, живущих поблизости…

— Олин, я боевой маг, — сказала так твердо, как только могла. — Не очень умелый и опытный еще, но это ничего не меняет. Я принесла присягу, поклялась сражаться, не жалея своей жизни, так же, как и любой из твоих солдат. И даже больше, в отличие от молодых волчат-срочников, это мой сознательный выбор. Если ты считаешь, что будет нужно — я пойду.

Немного пафосно, но все это так.

Олин нахмурился еще больше. Долго молчал.

Не нравился ему такой расклад.

— Давай сделаем так, — сказал он. — Сейчас не будем ничего менять. Раз уж ты уже здесь, то пусть они покажут тебе знаки, ты посмотри, зарисуй. Когда еще такая возможность. Магнус тоже очень интересовался знаками. Под моим присмотром, я посижу рядом, а то мало ли. Вечером ты поедешь домой, я отвезу тебя. Потом я вернусь сюда. Через пару дней мы соберем людей и пойдем в пещеры в любом случае. Очень надеюсь, что можно будет обойтись без тебя.

Его голубые глаза совсем темные, злые. Его напряжение я вижу в каждом движении.

И так вдруг хочется обнять его, сказать, что мне страшно, и услышать в ответ, что все будет хорошо.

Но только не до этого сейчас. Все слишком сложно. Хорошо — не будет, и он не станет врать.

Олин сказал что-то вейрам, они покивали, не споря с ним. Только глянули на меня без особого одобрения. Впрочем, мне их одобрение ни к чему.