Сокровища сердца - Конни Мейсон

— А тебе Ирен нравится?

— Чертовски! Но я для нее недостаточно хорош.

— Вот тут я с тобой абсолютно согласен, — с мягкой иронией сказал Коуди. — Но по какой-то таинственной причине она к тебе неравнодушна. Мне кажется — и я на это рассчитываю, — что любовь к Ирен заставит тебя измениться и забыть о пьянстве. И потом, я все-таки обязан тебе жизнью. В конце концов, когда я предложил тебе убраться вон, ты запросто мог уехать в город и напиться «с горя». Но ты же так не поступил. Значит, не такой уж ты законченный алкоголик, значит, не все еще для тебя потеряно.

Реб вздернул подбородок с выражением некогда присущей ему гордости.

— Я не мог уехать и напиться. Слишком велика была моя вина. И слишком много вы все для меня сделали.

— Но теперь я твой должник, — ответил Коуди.

— Пожалуйста, Реб, не уезжай! — стал просить однорукого ветерана Брэди, которому он очень нравился. — Папа сказал, что ты научишь меня ездить на лошади.

— Ох, чтоб мне провалиться! — взволнованно сказал, оглядывая всех подозрительно заблестевшими глазами, Реб. — Ты не пожалеешь, Коуди. Как-никак, у меня все-таки есть две ноги и одна здоровая рука! — И он поспешно отвернулся, чтобы скрыть набежавшие слезы.

Опухоль и синяки на лице Эми долго еще не сходили после возвращения на Каменное ранчо, хотя Кэсси прилагала титанические усилия, чтобы следы от побоев Конрада исчезли как можно скорее. Но если мази и бесконечные примочки, которые она делала, все же постепенно оказывали свое действие, то от воспоминаний о пережитом девочку пока нельзя было избавить никакими стараниями. Каждую ночь бедняжку мучили кошмары; Коуди и Кэсси по очереди дежурили у ее кровати, пытаясь убедить Эми, что она находится в безопасности и что никто больше не сможет ее отсюда забрать. Каждый день Кэсси старалась придумывать для детей новые забавы и развлечения, чтобы Эми и Брэди поскорее забыли о том, что где-то на свете есть Конрад, Дули и их злобный дядюшка.

Коуди с головой ушел в хозяйство. Он вставал рано и приходил поздно: всегда находились неотложные дела. Скот, за которым надо хорошо ухаживать, чтобы потом выгодно продать; бычки, которых нужно кастрировать или клеймить; сено, которое нужно высушить и спрессовать на корм животным в зимний период, когда пастбища покроет снег… Казалось, что самая изнурительная работа ему не просто по плечу, но и приятна, доставляет радость.

Кэсси, прекрасно понимая, что на ранчо всегда забот по горло, тем не менее считала, что Коуди намеренно берется за любое дело, лишь бы не общаться с ней. В те редкие вечера, когда они оставались наедине, он явно испытывал смущение. Кэсси даже казалось, что Коуди сожалеет о том, что поддался овладевшей им на какое-то время страсти. Вспоминая минуты их любви, Кэсси готова была поклясться, что тогда он испытывал к ней нежные чувства. Но с тех пор как они вернулись домой, Коуди и не заикался о близости с Кэсси, не говоря уже о том, чтобы заглянуть к ней ночью. Она чувствовала себя одинокой и испытывала отчаяние, видя, что он все время пытается ускользнуть от нее, полностью замкнувшись на хозяйственных делах. Это приводило Кэсси в бешенство, и, тщетно ожидая его, она металась ночами на кровати и призывала на его голову все кары небесные. Ей казалось, что он просто снизошел до того, чтобы мимоходом уделить ей немного времени и внимания, — потому что сам того хотел. Эта мысль была невыносимой для Кэсси, и если бы не дети, она немедленно покинула бы ранчо — на свою четверть доходов с него она сможет прекрасно прожить где угодно. С тех пор как умерла бабушка, Кэсси стала совершенно самостоятельной и прекрасно управлялась со всеми делами — во всяком случае, она так считала…

Кэсси была бы крайне удивлена, если бы знала о том, что Коуди тоже мучается сомнениями и буквально сгорает от любви. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что если хочет завоевать Кэсси, она должна быть рядом с ним, быть всецело его. То, что было, у него с другими женщинами, включая Лайзу, теперь казалось Коуди всего лишь жалким подобием любви или просто минутной прихотью, обычной жаждой утолить плотскую страсть, и больше ничего.

С Кэсси по-другому: он чувствовал, что его словно пожирает огонь; и дело здесь было не только в постоянном желании обладать ею. Коуди пронизывало током при каждом взгляде Кэсси, даже просто при встрече с ней, при каждом ее прикосновении. Он испытывал к ней огромную нежность, непонятное ему самому стремление защитить ее, уберечь от опасностей, оградить от боли… И при всем том Коуди крутился в заколдованном круге: чтобы покорить Кэсси, ему следует признаться ей в своих чувствах, но он смертельно боялся встретит» в ответ холодность, а то и гнев. Ведь он метис и к тому же человек с сомнительной репутацией. Кэсси может отвергнуть его, даже высмеять. А этого он вынести не сможет. Как не может больше выносить и желание, которое она в нем вызывает и которое просто испепеляет его…

Через неделю после возвращения Коуди решил съездить в город — забрать почту и сделать необходимые припасы. Кэсси сказала, что не сможет его сопровождать: она договорилась с Ирен приготовить к обеду любимые блюда Эми и Брэди, решив побаловать ребят. Девушка вручила Коуди длинный список вещей, которые он должен приобрести в галантерейном магазине.

Картер сразу же отправился туда, отдал список продавцу, сам же пошел в скобяную лавку, а затем закупил продукты. Добравшись наконец до почтового отделения, Коуди получил скопившуюся корреспонденцию и очень удивился, обнаружив среди прочих письмо из Сент-Луиса, адресованное ему лично. Обратный адрес принадлежал какому-то адвокату, о существовании которого Коуди и понятия не имел. Он почувствовал, что у него почему-то задрожали руки. Кое-как разорвав конверт, Коуди быстро пробежал глазами послание. Закончив читать, он побледнел как полотно и, не обращая внимания на сочувственные расспросы почтового служащего, резко повернулся и бегом бросился к выходу.

Через несколько минут он уже размахивал письмом перед лицом Уиллоуби.

— Скажите, ради Бога, Уиллоуби, они смогут это сделать? Соответствует ли все закону? И что я могу предпринять со своей стороны?

— Сядь, Коуди, и дай мне сначала прочитать письмо, — сказал адвокат, забирая бумагу из рук Картера.

Пока он внимательно изучал текст письма, Коуди, игнорируя предложенное кресло, метался по конторе, как зверь в клетке.

— На ранчо у ребят спокойная и безопасная жизнь, которой они не имели с тех пор, как умерли их родители, — с жаром заговорил Коуди, как только Уиллоуби закончил читать.

— А ты знаешь, что у этих детей был дядя в Сент-Луисе, как следует из письма адвоката Бакстера? И он затратил много средств и времени, ухаживая за Эми и Брэди?

— До недавнего времени я ничего не знал о существовании Джулиана Мастерса. Теперь знаю достаточно. Этот человек нанял двух головорезов, чтобы похитить ребят и вернуть их в Сент-Луис под свою так называемую «опеку». Эми и Брэди рассказали мне всю правду. Детей хотели отвезти в город только для того, чтобы адвокаты их родителей убедились, что с сиротами все в порядке и юридические нормы соблюдаются. Дескать, вот они, дети, опекун при них и по-прежнему готов о них заботиться. Все это чушь собачья, сплошной обман! Успокоив правосудие, Мастерс затем намеревался погубить ребят, естественно, таким образом, чтобы их смерть выглядела несчастным случаем. Он уже пытался это сделать, но, на его беду, у него ничего не получилось. Кстати, в Сент-Луисе я однажды вытащив этих детишек из-под колес поезда.