От Карпат до Амура - Владимир Владиславович Малыгин

здесь же внизу, поговорим по душам, пообщаемся. Жены повидаются, поболтают о своем, о женском. Все Лизе хоть какое-то развлечение. Ну и мне, само собой. Опять же в личном разговоре со старым товарищем можно кое-каких интересных тем и коснуться, это вам не по телефону через телефонистку и коммутатор болтать, где весь узел связи при желании может малейшие подробности разговора услышать, тут уже можно кое-что частное рассказать… Так и сделал.

В ресторане просидели недолго. Чета Сикорских приглашение приняла, но от ужина отказалась, разговор вышел не то что короткий, но какой-то скомканный. То ли у Игоря настроение было ни к черту, то ли еще по каким-либо причинам, но приехал он на встречу явно с камнем на душе. И не то чтобы напоказ выставлял это свое нежелание общаться, наоборот, всячески скрывал поганый настрой за веселой болтовней. Но все равно заметно, что что-то не то на сердце у товарища, не первый день с ним знакомы. Да и супруга Игоря то и дело косилась в его сторону настороженно, периодически дотрагивалась пальцами до его нервно сжимающейся в кулак руки. И сразу же отдергивала, словно обжигалась…

Так что не задалась наша встреча. Расспрашивать о причинах подобной нервозности не стал. Захочет, сам все расскажет. Ну а не захочет, так зачем тогда вообще в душу человеку лезть? Правда, Игорь прекрасно отдавал себе отчет в своем странном поведении. Потому что сразу после окончания нашего чисто символического ужина извинился и быстренько свернул встречу, практически силком утянув за собой и супругу. Попросил проводить их с женой до выхода и уже на улице еще раз извинился уже перед Лизой персонально. Распрощался с нами у своей машины и намекнул напоследок, что очень желал бы завтра с утра меня на заводе лично видеть:

– Сможешь приехать завтра?

– Завтра… Завтра смогу. Если только пораньше с утра. Позже никак. Меня будут ждать в Царском Селе. Если только после этой поездки смогу к тебе подъехать… Или на следующее утро… Как лучше сделать?

– Лучше завтра с утра…

Однако… Придется завтра обязательно ехать на завод. Очень насторожил меня Игорь своим странным сегодняшним поведением и этим не менее странным приглашением. Выходит, испорченное настроение у товарища связано с производственными делами? Да ну, вряд ли! Никогда Игорь не смешивал производственные проблемы с личными.

Я проводил взглядом отъезжающую машину и тут же постарался выбросить из головы до завтра все эти предположения. Не хватало еще и самому начать сейчас голову ломать, в гадания и предположения ударяться, окончательно испортить вечер и себе, и Лизе. Встряхнулся и придержал супругу в вестибюле за локоток, перенаправил ее от входа в ресторан к лестнице. За ужин мы, как приглашающая сторона, рассчитались, поэтому нечего попусту за столом сидеть. У нас в номере найдется более подходящее занятие… Вещи, например, разобрать…

На завод я приехал с утра пораньше. Думал опередить товарища, но не вышло – к моему приезду Игорь уже находился у себя в кабинете и действительно работал с бумагами, а не создавал вид, что шибко занят делами. Поднял голову, кивнул приветственно и показал рукой на стул напротив. Лицо отекшее, усталое и глаза красные. То ли от недосыпу, то ли как раз от усталости.

– Хорошо, что пораньше приехал, а то я уже весь извелся, полночи не спал, – Игорь отложил в сторону какие-то чертежи. – Второву вчера вечером позвонил, рассказал о твоем приезде. Он тоже обещал с утра подъехать. Ну а пока его ждем… Рассказывай, зачем тебе это нужно?

– Что именно? – удивился я вопросу. И здесь какие-то непонятные делишки творятся!

– Вот это… – Игорь выдвинул ящик стола, достал распечатанный конверт и положил его перед собой. Посмотрел на него как на нечто противное и кончиком карандаша подтолкнул в мою сторону.

– А что это? – перевел я взгляд с конверта на Сикорского.

– А то ты не знаешь… – скривился мой товарищ.

– Можно посмотреть? – не спешу брать пакет в руки.

– Не смешно! – вновь скривился Сикорский.

Хм. Беру конверт, достаю листочек. Текст, сразу видно, коротенький, на пару абзацев. Разворачиваю и вчитываюсь. Смысл прочитанного с первого раза не улавливаю, читаю еще раз и еще. Розыгрыш? Да не может быть! Тогда что? Поднимаю голову и медленно проговариваю:

– Я этого не мог написать. Это подлог. Обман. Кто-то хочет ввести тебя в заблуждение. Кому-то нужно внести разлад в нашу компанию.

Игорь внимательно слушает и смотрит мне прямо в глаза, словно пытается за словами увидеть нечто недосказанное. А я продолжаю говорить, потому что и сам опешил от прочитанного, растерялся до такой степени, что даже не знаю, как реагировать на такое. И тяну время. Мне нужно все осмыслить и прийти в себя.

Как нельзя вовремя приезжает Второв, и я получаю так необходимую мне в этот момент передышку.

Николай Александрович хлопает за собой входной дверью, быстрыми, даже стремительными шагами проносится по кабинету, плюхается на противоположное от меня кресло – и все это проделывает молча. Даже не здоровается с нами. Смотрит на меня, переводит взгляд на Сикорского:

– Что решили? Как договорились?

Я вообще теперь ничего не понимаю, перевожу ошалевший взгляд с одного на другого. Они что, вот это всерьез восприняли? Так и держу злополучный листок бумаги в руке. Опускаю глаза, еще раз прочитываю коротенький текст и аккуратно кладу лист на стол. Пора брать ситуацию под контроль. Потому что, в отличие от своих товарищей и компаньонов, я точно знаю, что не писал этих слов.

– Доброе утро, Николай Александрович!

– Да какое оно доброе! – хмурится Второв. И не выдерживает, с ехидной, едва заметной усмешкой кривит бледные губы, выплескивает на меня собственное раздражение: – А поведай-ка мне, Сергей Викторович, какая муха тебя укусила, что ты так срочно решил свою долю из компании забрать и с нами разбежаться? Или решил магаданским золотом лично заняться?

Если до этого момента я еще собирался что-то нормально объяснить, как-то воздействовать на здравый смысл собеседников, то после упоминания о золоте у меня срывает планку.

– А ты, Николай Александрович, кроме как о золоте больше ни о чем думать не можешь?! По себе меня меряешь? Так зря! – перевожу взгляд на Игоря. С силой шмякаю ладонью о лакированную столешницу. Оба моих, смею надеяться, товарища вздрагивают от неожиданности. А я громко прихлопываю рукой злополучное письмо. – Дай чистый лист!

Сикорский достает из стола бумагу, пихает в мою сторону. Планирует вниз листок, скользит по лакированному дереву столешницы, сбивает чуть в сторону конверт. Тянусь за ручкой, одновременно резким жестом затыкаю собиравшегося что-то сказать Второва. Рука подрагивает от злости и перо с силой втыкается в чернильницу. Да и ладно! Корябаю на листе точно такой же короткий текст, царапая