Блокада в моей судьбе - Борис Тарасов

После празднования Дня Победы мы с мамой стали задумываться о том, как же нам жить дальше. Отец продолжал службу за границей, и его дальнейшая судьба нам была неизвестна. Перспективы помощи от него также были весьма туманными. И мы пришли к выводу, что нужно получить землю под огород и попытаться вырастить себе дополнительное пропитание. Мама куда-то ходила, хлопотала на этот счет и однажды объявила, что мы с ней едем смотреть огород. На следующий день поехали. Долго ехали электричкой. К нашему приезду на выделенном поле собралось много людей, подобно нам желавшим получить огород. Начали межевание. Нам достался участок очень болотистый, под ногами хлюпала и проседала земля.

Пока мама занималась с землемером, я обратил внимание на большую группу девчат, которые тоже трудились рядом на земле. Подошел поближе и увидел, что они заготавливают торф. Это была очень тяжелая работа. По щиколотку в воде, они лопатами вырезали куски торфа, отвозили их на тачках на возвышенное место, там их складировали и сушили. Женщин, которые занимались этим трудом, называли торфушками. Это было синонимом их низкого социального положения. Я еще несколько раз по огородным делам бывал с мамой в этих местах и постепенно узнал, что эти девчата мобилизованы на заготовку торфа из деревень Ленинградской, Новгородской и Псковской областей.

Несмотря на тяжелый труд и видимые нелегкие общие условия жизни, девушки были веселы и говорливы. То и дело с их стороны доносились взрывы хохота. Иногда они пели песни. Тогда, конечно, я всему этому не придавал значения. Но с годами я на этом и многих других примерах понял, как велико было напряжение, которое испытывали наши села в годы войны.

В самом деле, на фронт ушло почти все мужское население. Через систему налогов и обязательных госпоставок колхозники отдавали государству значительную часть продуктов питания.

Вдобавок к этому, путем различных мобилизаций отвлекали самую здоровую часть женского населения. Понятное дело, все это было вызвано тяжестью войны.

Этим же летом мы с мамой по каким-то ее делам оказались в Петергофе. Мы были там перед войной всей семьей, и я хорошо запомнил все великолепие этого чудесного места. Теперь же мы увидели сплошные руины и развалины. Здания зияли пустыми окнами, фонтаны не работали, деревья и кустарники почти полностью отсутствовали. Мы уже знали из газет и радио, что фашисты, отступая, взрывали все памятники культуры, но увидеть такое своими глазами было очень тяжело.

Несмотря на то, что война закончилась лишь несколько дней назад, на развалинах уже копошились рабочие, преимущественно женщины. Сегодня, любуясь на сияющие во всей красе, восстановленные из руин памятники культуры Петергофа, хочется снять шапку и сказать огромное спасибо тем, кто вернул народу все это великолепие.

В эти летние дни по радио стали широко оповещать, что в город с войны возвращается Ленинградский стрелковый корпус. Народ стал готовиться к торжественной встрече. В назначенный день, путем немыслимых ухищрений, я оказался у триумфальной арки. Собралась масса народу. И вот послышались звуки оркестра, а затем показались они сами, победители. Впереди – командование, за ним стройные ряды воинов, с автоматами наперевес, с орденами и медалями на груди. У всех радостное и торжественное выражение на лицах. Как их можно было понять! Они прошли всю войну, уцелели, и вернулись в родной город победителями. Встречающие их люди тоже были радостно возбуждены. Ведь ленинградцы встречали тех, кому были по существу обязаны жизнью. У многих в рядах воинов шли родные и близкие. Я побежал рядом с шеренгой бойцов, и один сержант прижал меня рукой к себе. Так некоторое время мы шли с ним вместе. Этот первый в Ленинграде марш победителей стал торжественным и радостным событием для всего города, настоящим выражением подлинного единства армии и народа.

Между тем жизнь и после Победы оставалась очень трудной. Мама постоянно шила и перешивала нам одежду.

Я щеголял в перешитой отцовской гимнастерке, братья мои носили какие-то немыслимые вещи, сшитые мамой из шинельного сукна и прочих подобных материалов. Но все воспринимали это как должное.

С огородом у нас не заладилось. Тому было несколько причин. Земля была очень заболоченной и мало пригодной для выращивания овощей и картофеля. Располагался огород также очень далеко, добираться до него требовалось не менее двух часов. А самое главное, не была организована охрана. Все говорили, что картошка, не успев вырасти, будет украдена. Одним словом – мы не рискнули.

В ноябре 1945 года мы, мальчишки, пережили массу положительных эмоций и даже восторга. Дело в том, что московская футбольная команда «Динамо» совершала тогда победное турне по Англии. Всего «Динамо» сыграло четыре матча. В числе соперников были самые сильные и известные английские команды – «Арсенал» и «Челси». В двух встречах «Динамо» победило, два матча свело к ничьей. Общий счет забитых голов был 19:10 в пользу «Динамо». Все мы тогда уже знали, что Англия – родина футбола, что в этой стране футбол является национальным видом спорта. Нашей же стране всю войну было не до футбола. И вдруг такая убедительная победа. Футбол мгновенно стал очень популярным. У всех на устах были имена лучших игроков «Динамо»: К. Бескова, В. Боброва, А. Хомича и других. Понятное дело, в Ленинграде мы стали болеть за местную команду «Зенит». Потом, спустя многие годы, переменив множество мест пребывания, я не изменил этому клубу и до сих пор мои симпатии с ним. Кстати, тогда были впервые организованы по радио прямые репортажи, которые вел знаменитый впоследствии Вадим Синявский.

Как-то быстро наступила осень. Отец все еще служил в Германии. Мы вновь начали готовиться к холодам, к зиме. Наше новое жилище отапливалось большой цилиндрической печью, обитой железом. Для того, чтобы ее согреть, нужно было очень долго топить, и только после этого она начинала давать тепло. Опять встала проблема топлива. Маме с большим трудом где-то удалось достать кубометр дров, которые мы во дворе распилили, раскололи и затащили в квартиру. Затем несколько дней все мы, дети, бегали по городу – искали замазку для утепления окон. Так, в трудах и хлопотах, мы встретили зиму 1945 года.

Жизнь нашей семьи постоянно делала какие-то совершенно немыслимые зигзаги. И на этот раз нас ожидал неожиданный поворот. В декабре 1945 года без предупреждения вдруг приехал отец. Море радости. Однако отец приехал какой-то не такой, каким мы привыкли его видеть. Уехал на фронт подполковником, а вернулся майором. Показал ожоги на боку и на ногах, рассказал, как в бою горел в танке. Вообще чувствовалось, что на фронте ему очень серьезно досталось. Но для нас тогда все неприятности отца были не главными – главным было то, что он вернулся к нам живым. И здесь он объявил нам, что мы все едем в Германию. Конечно, это было чертовски интересно – поехать в другую страну, в логово вчерашнего врага.

Начались сборы, хотя, собственно, собирать у нас было особо нечего. Поскольку жилье у офицеров было служебным, к нам пришла женщина, представитель жилищной конторы КЭЧ (коммунально-эксплуатационной части), и отец сдал ей квартиру и казенную мебель. Таким образом мы остались бесквартирными. Буквально через полгода мы об этом очень сильно пожалели.