На один выстрел больше - Михаил Нестеров

– Да, что случилось? – спросила она, как будто разговаривала по телефону. – Что-то с Сантосом?

– Муслим получил сообщение по радио. На связи был «Феникс». Это все, что я знаю. Хозяин тотчас послал за тобой.

– Я мигом, только оденусь.

Омар закрыл дверцу машины, когда Мария села на переднее сиденье. Она хотела было еще что-то спросить, но отказалась от этой затеи: Омар, даже если что-то и знает, все равно промолчит.

Даже если что-то и знает...

Эта мысль испугала Марию. Возможно, с Сантосом ничего не произошло, но может произойти. С Сантосом. «Как же, черт тебя дери, тебя зовут по-настоящему?» Он был новым мужчиной в ее жизни, и Марии хотелось, чтобы звали его по-другому. Хватит, она досыта наелась одним Сантосом, который чуть не убил ее.

А может, его разоблачили? Это означало, что изобличат и ее, в первую очередь – во лжи. Потом повесят обвинение в пособничестве. А это – конец.

«На чем же ты погорел? И почему сегодня? Ведь каждый день так дорог!..»

Дверца ловушки захлопнулась. Для Марии даже новость о смерти Сантоса не стала бы спасением. Он унесет с собой в могилу эту тайну, а Мария останется один на один с Островом, дышащим пороками. Никто не вступится за нее. А Муслим... Он запросто может сыграть с ней злую шутку. Когда его люди доставят Марию на материк, ее там будет встречать Винни Подкидыш. И перед ее мысленным взором возникла кровавая картина под названием «Зафиксированная женщина». К ее горлу подкатил тошнотворный ком. Как тогда, на главном острове архипелага, когда настоящий Сантос флиртовал с Сильвией Бонне, точно зная, что через несколько минут убьет ее. И сама Мария, скрывавшаяся в это время в доме, была для него мертва.

Мертвый груз...

– Эй! Мы приехали.

Мария с оторопью уставилась на Омара, уже открывшего дверцу машины с ее стороны.

Он проводил ее в гостиную и оставил там наедине с незнакомым человеком (Муслима она заметила секундами позже). Лидинилла был одет в тенниску и джинсы. Марии показалось странным, что этот человек был в шлепанцах на босу ногу, тогда как хозяин дома был при «полном параде».

Мария так или иначе не избежала разговора о личности Муслима. Сантос отвечал ей с неохотой и всегда начинал с «выдержек» из его личной переписки с Муслимом. Мария кивала: «Давай, давай, вешай мне лапшу на уши». По словам Сантоса, Муслим поддерживал тесные отношения только с человеком по имени Лидинилла; их роднило то, что образование они получили в России. Их отношения тесны настолько, насколько позволяют расстояние и беспокойная натура главы «Аль-Фаркадана», мозги которого постоянно заняты мыслями о терактах. По виду Муслима нельзя было сказать, что он терпит этого босого человека или позволяет ему вольность – в одежде, инициативе даже. Не тот ли это Лидинилла, о котором говорил Сантос?..

Лидинилла задал вопрос Муслиму, но смотрел прямо в глаза Марии:

– Тебе по-прежнему дорог этот Сантос? Он чего-то стоит, этот предводитель галерных рабов? Пожалуйста, Муслим, будь откровенен со мной.

Муслим споткнулся буквально на ровном месте. Именно в таком ключе он ни разу не задумывался об отношениях между ним и Сантосом. А ведь со времени знакомства с ним прошло полгода. И вот Муслим, особо не заглядывая внутрь себя, вдруг пришел к выводу, что, вживую разговаривая с Сантосом, на самом деле жил и разговаривал прошлым, теми по-настоящему удивительными мгновениями их заочного знакомства. Тогда он соприкоснулся с личностью, фигурой закрытой, о которой знал понаслышке, – и вот они обмениваются сообщениями. Муслиму выпал шанс помочь человеку, с которым у него было не так много общего, но к дружбе с которым он стремился с первой минуты заочного знакомства, еще когда Фарид Маврикиец рассказывал ему о нем.

Сейчас он мог честно, как того и просил Лидинилла, ответить, что остыл к товарищу, но не замечал этого. Что, в конце концов, принял его дружбу... потому что сомневался, возможна ли она между таким человеком, как он, и таким, как Сантос, – как если бы боялся его, что соответствовало догме шейха Салиха.

В вопросе Лидиниллы он услышал упрек: «Верующие не должны брать неверных своими друзьями... вместо верующих». Эта фраза была разделена сомнением самого Лидиниллы в преданности Муслима. Еще и потому, что сам он был крайне усердным и преданным.

Муслим, глядя на Марию, покачал головой: «Нет». Она-то уж точно для него никогда не была своей. Он мог честно признаться, что ни разу в мыслях не возжелал эту красивую еще, стройную сорокалетнюю женщину.

Муслим ответил вслух – для Лидиниллы:

– Нет, брат. Мне безразлично, кто погоняет моих галерных рабов.

Мария неимоверным усилием воли осталась на ногах. Однако ее бледность, ее жест рукой, как будто она искала опору, не укрылись от Лидиниллы. Он принес стул и поставил его посередине комнаты, закрыл окно...

Мария села. Лидинилла подступил к ней вплотную. Ему сейчас было плевать, где Сантос залечил свои раны – на том островке, где его обнаружили пираты, или на материке. Верх взяла обида за своего друга, поддержку которого он чувствовал всегда и везде, в какой бы стране ни находился, какую бы грязную работу ни делал. Очень жаль, что глаза на истину ему открыл какой-то докторишка-уголовник. Лидинилла раскусил бы этого Черного Посыльного в два счета. Раскусил? Пожалуй, что так. Потому что он прикрывался дружбой с Муслимом, потому что его настоящая и главная цель – безопасность и приют. Он не отступился от своего кровавого промысла и убивал уже от имени Муслима: моряков, яхтсменов, всех тех, кто пересекал курс его корабля.

Из своего горячего мысленного монолога Лидинилла озвучил лишь малую часть:

– Жаль... – И покачал головой. – Жалко, что какой-то убогий докторишка открыл нам глаза на правду. А она-то заключалась всего-то в двух словах: «Где Сантос залечил свои раны?» Может, ты ответишь на этот вопрос?

– Я... не понимаю... о чем вы говорите, – в три приема выговорила Мария.

– Хорошо, я повторю еще раз: где Сантос залечил свои раны? Отвечай, сука!

Лидинилла наотмашь ударил Марию по лицу, и она упала на пол вместе со стулом.

Муслим равнодушно смотрел, как его друг избивает ногами женщину. Пожалуй, это самое легкое, что он мог сделать для нее. Самое страшное ее поджидало впереди.

* * *

Москва

– Сукин сын! Сукин ты сын! – возбужденно бросал под нос Артур Осипян, набирая номер телефона Миронова.

– Да? – вяловато ответил тот.

– Здравствуй, Алексей Григорьевич! В операции «Феникс» наметился прорыв.

– Говоров вышел на связь? – оживился глава комитета по безопасности.

– Верно. Он сообщил, что Лидинилла на Острове. Капитан «Неистребимого» получил приказ подойти к архипелагу, не вторгаясь пока в территориальные воды Йемена.

Адмирал не стал огорчать Миронова той частью сообщения, полученного от Возничего, где последний упомянул о необходимости подтверждения информации о визите Лидиниллы: слишком долго объяснять.