В живых не оставлять - Сергей Бакшеев

— Нет.

— Тогда как вы вычислили ее?

— Объясняю, — откликнулся Головастик. — Сейчас для получения Шенгенской визы берут отпечатки всех пальцев, а делают их в визовых центрах. Данные годами хранятся на серверах. Они, конечно, защищены, но, если постараться… Фото Кураевой я тоже взял оттуда.

— Круто! — похвалил Валеев.

— По-моему, я где-то ее видела, — припомнила Петелина.

— На снимках с похорон Шильманов, — подтвердил Марат. — Наталья Кураева — подруга Веригина. Они сблизились, когда Веригин лежал в больнице. Вместе были за границей, пока Веригин проходил восстановление, вернулись в страну непосредственно к похоронам.

— Значит, в день отравления супругов Шильман ее в стране не было.

— Не было, — подтвердил Устинов.

— Зато в любой больнице она чувствует себя как рыба в воде и может вести себя естественно, — стала рассуждать Петелина.

— Переоделась, зашла в палату Шильмана, вколола ядовитую хрень и вышла. Это она, что тут думать! — уверенно заявил Валеев.

Как часто бывает в расследовании, старая версия о виновности Алисы Никитиной летела к черту, появилось новое направление, сулящее быстрый успех или очередной тупик. Неожиданная удача порождала новые вопросы. И главный из них — за что?

— Почему Кураева это сделала? — вслух повторила Петелина.

— Я узнал адрес Кураевой и ее телефон, — сообщил Устинов.

— Тогда чего сидим? — Следователь повернулась к оперативникам: — Ребята, срочно задержите Кураеву и ко мне на допрос. Предупреждаю: сразу изъять сумочку и все, что есть в карманах, особенно таблетки.

Оперативники понимающе кивнули, встали из-за стола и покинули комнату.

Наталья Кураева выглядела бледной и сломленной. При задержании ей сообщили, что ее обвиняют в убийстве Максима Шильмана. Первые минуты допроса в кабинете Петелиной она еще пыталась все отрицать, но предъявленные доказательства: снятый с капельницы проколотый шприцем пакет с ее отпечатками пальцев, халат и парик, в котором она запечатлена на видеозаписи из больницы, — доконали женщину.

— А что мне оставалось делать? Вам меня не понять! — с упреком бросила она.

— Это почему же? Я тоже женщина, практически ваша ровесница, — заметила Петелина.

— Ребенка ждете, и уже не первого? — завистливо спросила Кураева. Елена сдержанно кивнула. — А у меня ни мужа, ни семьи, ни детей. Сначала не надо было, а потом все как-то не везло. И тут появился он, Веригин. Дмитрий Семенович был моим пациентом, а я его лечащим врачом. Мужчины, когда болеют, такие беспомощные, им внимание нужно, как к детям. Я узнала, что Веригин не женат, обеспечен, и поняла — это мой шанс. Я окружила его заботой, внушила мысль, что личный врач ему нужен постоянно, и днем, и ночью. Больница — это крайнее средство при болезни, до нее можно и не доехать.

— Запугали.

— Да нет же, наоборот, вернула ему оптимизм! — возразила Кураева. — Что вы морщитесь? Раз по расчету, так сразу плохо? Я не девочка, чтобы ждать любви. Дмитрию Семеновичу со мной стало лучше, спокойнее, да и мне тоже. Мы стали жить вместе. Он попросил меня оставить работу, чтобы я могла везде сопровождать его. Я согласилась и больше года следила за его здоровьем. В бизнесе он грубый, а дома душевный и покладистый. Я даже полюбила его. По-настоящему. А недавно мы решили оформить официальный брак, дату назначили через месяц, заказали зал в ресторане. Веригин уже хотел объявить друзьям, и тут началось — сначала умер Давтян, потом скончались Шильманы. Мы приехали на их похороны, и в тот же день… — Лицо Кураевой пошло морщинами, сквозь рыдания она выдавила: — Его не стало.

— Сочувствую, примите соболезнования. — Петелина придвинула женщине стакан воды и коробочку с бумажными салфетками. Кураева привела себя в порядок. — Вернемся к Максиму Шильману, — напомнила следователь.

— Вы не поймете, если я все не расскажу.

— Я внимательно слушаю, — заверила Елена.

— На следующий день после похорон Дмитрия Семеновича ко мне пришел нотариус. Он объяснил: так как брак не оформлен и нет завещания, то мне ничего не полагается. Ничего! Я никто!

Таков закон, хотела сказать Петелина, но подумала, что ее слова вряд ли утешат женщину.

— Нотариус рассказал про комбинат, стоимость акций, объяснил, как много я потеряла. Теперь все получит Макс Шильман. И это произошло не по воле случая. — Воспаленные глаза Кураевой смотрели на следователя. — Макс организовал убийство Веригина. В то время, когда я помогала этому сопляку на кладбище, кто-то по его заданию убил Дмитрия Семеновича.

— Обморок у Максима был настоящий, — возразила Петелина.

— Да, но он свалился не из-за похорон родителей. Он испугался Веригина, когда увидел его живым, хотя уже считал мертвым.

— Подождите. О том, что убийство Веригина организовал Максим, вам сообщил нотариус? — уточнила следователь.

— А кто же еще его убил? Только Максу было выгодно избавиться от компаньона. После смерти Веригина он получал все. Я не удивлюсь, если и своих родителей он заказал.

«Выгоду получил еще один человек, считавшийся умершим», — подумала Елена. Она спросила:

— Нотариус встретился с вами уже после того, как Максим Шильман попал в аварию?

— Да, и это меня обнадежило. Пусть сдохнет эта скотина! Я не скрывала своих чувств. Но нотариус сказал, что этого не случится. Хотя подонок разбил дорогую машину, угробил девушку, сам пострадал, но за большие деньги ему обеспечат лучшее лечение. Сейчас он лежит в нашей больнице, но скоро его перевезут в Израиль. Он будет наслаждаться красивой жизнью за границей и получать денежки с родины.

— Нотариус назвал больницу и номер палаты? — стала догадываться Елена.

— Да, несколько раз повторил, что пока Максим под капельницей, но его жизни ничего не угрожает. Представляете, подонок убил Диму, а ему ничего не угрожает. Ничего!

— И вы решили…

— У нас были напечатаны приглашения на свадьбу. Дима подарил мне кольцо, я платье заказала — и тут такое! — Кураева растерла слезы и потребовала: — Почему вы хватаете меня, а убийцу лечите? Если бы не я, никто бы не ответил за смерть Димы.

— Где вы взяли парик и халат?

— Халат у меня с прежней работы остался. Парик и очки заказала через интернет. Зашла в его палату — и сделала! — с ожесточением заявила Кураева.

Чтобы признание было однозначным, Петелина спросила, расставив акценты:

— Вы изменили внешность, проникли в отделение, где лежал Максим Шильман, и вкололи хлорид калия в пакет на его капельнице?

— Да. И не жалею, готова ответить. Что мне теперь будет?

После получения признания Петелину больше всего интересовала личность нотариуса. Она спросила: