Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

— Забыл фамилию современника Адама Смита, который сказал примерно следующее: «Расчленение человека по приговору суда называется казнью, расчленение человека без приговора суда называется убийством. Расчленение труда есть убийство народа». Он имел в виду специализацию! Разделение труда! — говорит Черный.

Для того, чтобы понять принцип, по которому усложняется общество, Черный приводит следующий пример. Сидит в окопе солдат, который может делать один точный выстрел в секунду. Пока враги появляются передним с частотой не выше одного в секунду, солдат со своей задачей будет справляться. Если противник решил прорвать оборону, состоящую из одного нашего солдата, он увеличивает частоту набегания. Теперь враги появляются перед солдатом с частотой два пехотинца в секунду. И солдат не успевает их отстреливать. Как быть? Сажать второго солдата?

Казалось бы, если враги возникают с частотой две штуки в секунду, а у нас теперь два солдата, каждый из которых производит точный выстрел с частотой раз в секунду, мы должны справиться. Но нет! Дело в том, что оба наших солдата могут, не сговариваясь, сделать свои точные выстрелы в одного противника. А второй прорвется. Что же делать?

Нужен координатор стрельбы — условный сержант, который будет давать команды, кому куда стрелять. Тогда мы оборону удержим. Но за счет чего? За счет выстраивания иерархии. То есть специализации членов команды. То есть потери универсализма. Мы изуродовали личности — у одного «отрезали» руки, а у двух — головы. Сержант теперь не стреляет, а солдаты — не думают.

— Что же плохого в потере универсализма, если специализация функций — магистральная дорога не только цивилизации, но и эволюции вообще? — спросил я Черного. — Есть клетки печени, есть — кишечника, есть — головного мозга. Специализация, однако… Один человек почтальон, другой электрик, третий генерал, четвертый писатель, пятый системный администратор… Можно, конечно, высокопарно назвать это «убийством народа», но что в этом плохого?

— Специалист подобен флюсу. Специализация развращает, разлагает цельность людей. В крестьянской семье воспитание детей, их обеспечение и защита являются функциями самой семьи. В городской семье детей воспитывают школа, телевизор и Интернет. Защищает человека полиция-милиция. И с какого-то момента человек оказывается неспособным ни воспитывать детей, ни защищать сам себя. После чего начинается: «Дети меня не понимают… «А как они могут понимать, если на них нет времени? Какое может быть единство в обществе, если мы разрываем связи между самыми близкими людьми?..

За счет чего горит костер? За счет того, что топливо «портится» — в его молекулах разрываются водородные связи. А факел цивилизации за счет чего горит? За счет того, что в нем разрываются родственные связи, которые в максимальной форме характерны как раз для Деревни — все эти «девери-шурины-кумовья» и прочие названия, смысла которых современный горожанин уже не понимает.

Верхние этажи цивилизации растут за счет разрушения нижних… Современная цивилизация уже так надстроилась, что семью практически развалили — умирает семья как общественный институт. А при разрушении человеческих связей и происходит та самая индивидуализация, которой так славится западное общество. И самое человек фактически развалился: раньше он умел и то, и другое, пятое, десятое. А теперь он может только что-то одно. Узкий специалист.

И вот возникает момент, когда в ответ на новый вызов требуется новое усложнение системы, а разрушать-то внизу уже нечего. Нет того, за счет чего надстраиваться. Все уже съедено. И тогда система начинает разваливаться. Многие цивилизации этот путь прошли. Ослабев изнутри, исчерпав внутренние ресурсы, они рушились под натиском варваров — так рухнул в V веке весь цивилизационный пояс — Китай, Рим… Именно тогда и началась новая цивилизация — наша. Мы — потомки тех европейских варваров. И сейчас завершается наш цивилизационный цикл. Раньше, когда рушилась цивилизация, ее факел переходил другим — варварам. Сегодняшняя цивилизация глобальна, экономика становится мировой, финансовая система едина. И наш факел просто некому будет подхватить.

— А нынешние варвары Третьего мира?

— Нет. Они уже практически не варвары. Те культурные и экономические различия, которые еще остаются между странами, в процессе глобализации сотрутся. Сто лет — и все. Дальше только развал.

А во время развала люди становятся безответственными. При той технической вооруженности, какая есть у нашей цивилизации, начнутся техногенные катастрофы, аварии… График жизни цивилизации напоминает синусоиду — взлет, пик, падение. Гумилев строил такие кривые для разных цивилизаций. У него нарисованы кривые 40 разных обществ. По оси абсцисс — время, а по оси ординат — степень сложности социальной системы, число уровней иерархии. Вот смотрите, тут у меня график для Древнего Рима.

…Тут Черный показал мне графики… Взлет — пик — падение. Я обратил внимание, что на пике кривая не плавная — на самой горбушечке какие-то пилообразные выступы, дерготня.

— Что это?

— Это дребезг. Система пытается усложнится, но ей уже нечем взять — все подъедено. И начинается дребезг: провал вниз — рывок из последних сил вверх, снова провал — опять рывок. Дребезжание вверх-вниз перед окончательным падением — симптом скорого распада. С Римом было то же самое.

…Действительно, перед падением Рим трясло, как самолет в зоне турбулентности. Рим то проваливался на исторической траектории, потрясаемый внутренними смутами, терял провинции, распадался, и казалось, ничто уже не спасет гибнущую империю, то вдруг, ведомый железной рукой очередного императора, опять собирался.

В III веке нашей эры Римская империя распадается на куски. В провинциях произошел «парад суверенитетов» — в Галлии, Испании, Македонии, Египте, Испании, Британии, в Греции, в Малой Азии разом объявились свои Дудаевы. Это было время «тридцати императоров». Они перестали подчиняться римскому императору Галлиену, погрязшему в попойках в своей Барвихе или как она там называлась… И империи не стало. Просто по факту. Враз.

Такие штуки обычно происходят во времена финансовых кризисов, когда ослабевший центр не может влиять на провинции, провинции начинают сами решать свои проблемы и понимают, что центр, собственно говоря, им не нужен. С причинами финансового кризиса, сотрясающего империю, мы чуть позже разберемся. А уже сейчас видим, что финансовый кризис никак не вяжется с фразой «Рим сгубила роскошь». Роскошь была да сплыла…

А потом Галлиен умер, и поперли сильные личности, причем целым кластером — Клавдий Готский, Аврелиан, Проб, Диоклетиан… Сначала Готский спас Италию от нашествия готов (за что и получил почетную кличку), но, к сожалению, через два года правления он умер от чумы. Потом всего за пять лет Аврелиан начинает и почти полностью собирает распавшуюся империю. Его сменщик Проб продолжает процесс свинчивания, завершает сборку великолепный Диоклетиан.

Собрав лего-Рим, этот последний задумался: а почему конструктор все время рушится? Единую властную вертикаль утвердить не удается. Латаешь мечом одно, а ползти начинает в другом месте. И понял прогрессор: система больше не управляема, что-то в ней изменилось.