Рожденный разрушать - Джереми Кларксон

Да и сама машина спроектирована так, чтобы пугать людей, чьи кости уже начали крошиться, а мозги потеряли способность справляться с мелкими поворотами и четкими знаками «Очередь здесь».

Она не скользит и не летит, эта машина. Она мчится. Она не урчит и не ворчит. Она ревет. Честно говоря, не пойму, как так получилось, что у нее нет электронного браслета и крыши из непромокаемой тонкой ткани.

Это уже девятая модель Evo. Развитие шло еле-еле, как движутся уши Громита.[245]Только сравнив девятую модель, скажем, с четвертой, можно заметить, в чем ее преимущество.

По сути, все они ошеломляюще прекрасны. Жесткие, бескомпромиссные, громкие — да. Но способные развивать такую скорость, особенно на поворотах, что любой, кто хоть немного любит водить машину, задохнется от восторга. Моя жена, которая обычно ездит на Aston V8, сказала, что в Evo воплотились ее представления о полном и абсолютном автомобильном совершенстве.

Единственной ошибкой была Evo 400. Вместо того чтобы продолжать двигаться маленькими шажками, инженеры попытались сделать рывок — и провалились. Да, им удалось выжать 400 л. с. из двухлитрового двигателя — аж по 200 л. с. на литр, — но на низких оборотах образовался ужасающий провал тяги, а поскольку машина очень быстрая, при попытке остановиться ваше тело разрывало на куски. Кошмар, а не машина.

Так что при проектировании 360-й они взяли за основу идею 400-й и попытались ее обуздать. Шаг назад? Вовсе нет. Она по-прежнему разгоняется от 0 до 60 миль в час почти на секунду быстрее, чем Porsche 911 Carrera S, но в отличие от предыдущей модели на ней действительно можно ездить. Вообще-то ездит она гораздо лучше любой другой машины.

Поначалу она даже вселяет некоторый страх. Но как только вы немного привыкнете и убедитесь, что она не улетает с дороги, все — сцепление с покрытием, управляемость, огромный, но невероятно плавный крутящий момент и мощность — все это потрясает до глубины души.

К тому же за спойлерами и ведром, которое служит выхлопной трубой, скрывается огромный багажник, четыре двери и все признаки роскоши, которых только можно ожидать. И стоит это все £35539. Или £34500, если вы решите обойтись без кожаной обивки.

Так что эту машину ни на чем не подловишь. Она подходит для поездок в центр города, потому что хулиганы любят хулиганов, а защитники окружающей среды просто не знают, что это такое. Она подходит для того, чтобы отвозить детей в школу. Она подходит для трека. Она подходит для тесной парковки на спортивных состязаниях. Но больше всего она подходит для дороги А44, когда какой-то ублюдок тащится впереди на скорости 25 миль в час.

BMW М6 convertible

Чем, интересно, сегодня британцы зарабатывают на жизнь? Все знают, что цветами занимаются болгары, дорожное движение в Лондоне регулируют нигерийцы, мидии собирают китайцы, сантехниками работают поляки и, похоже, на любой звонок в колл-центр отвечает семья Кумар из квартиры 42.[246]

Так что же делают целыми днями, как бы это сказать, коренные англичане? Я начал присматриваться к людям, которые приходят на телеигры. Раньше большинство участников программы Blind Date[247]назывались менеджерами по продажам, то есть продавцами. Но сейчас почти все заказывают продукты и спортивное снаряжение в интернет-магазинах.

А по публикациям в прессе мы знаем, что люди толпами уходят из армии, потому что половину Тони Блэр отправляет на войну, вооружив их лишь прутьями, а вторая половина сидит на базах, настолько грязных и запущенных, что от выключателя света можно запросто подхватить вирус геморрагической лихорадки.

Никто не знает, сколько людей живет сейчас в Великобритании. Некоторые говорят, что иммигранты прибывают со скоростью один человек в минуту. Но это не считая тех, кто въезжает к нам, прикидываясь лошадью или прячась под вагонами Eurostar.

Предположим, численность населения составляет примерно 60 миллионов человек, из них 30 миллионов трудоспособны. То есть каждое утро 30 миллионов человек выходят из своих домов, рассаживаются по машинам и едут на работу. Чем же они там занимаются? Несколько тысяч — опять же, никто не знает точно — скрываются от тюрьмы, так что, надо думать, должно быть много полицейских, чтобы их ловить. Но большая часть полицейских была заменена камерами контроля скорости, так что полицейские не считаются.

Как известно, никто не ходит работать на заводы, потому что со всей этой производственной суетой завязали еще в 1980-х. И ни для кого не секрет, что люди больше не взбираются на трубы и не спускаются в шахты и что все медсестры Национальной системы здравоохранения прибыли с острова Гуам. Недавно один из участников шоу «Кто хочет стать миллионером» сказал, что работает гипнотерапевтом, но я не думаю, что это общая тенденция.

Конечно, сотни тысяч работают на телевидении, где их обязанности сводятся к тому, чтобы сидеть в доме или в джунглях или скользить по танцплощадке в блестящем костюме. Но все равно остается еще — сколько там? — скажем, 29,5 миллиона человек. Так что я вынужден заключить, что все они так или иначе работают на правительство.

Что, в общем, похоже на правду. Сегодня над каждым из нас стоит приходской совет, городской совет, совет округа, парламент, Евросоюз и еще региональное собрание, придуманное Блэром специально для вашего региона.[248]

В каждом из этих выборных органов сидит целая армия чиновников, которым для воплощения их затей требуются карательные отряды. Вот откуда взялись килограммовая полиция, патрулирующая рынки, рыбные нацисты, гоняющиеся за последними шестью рыболовными траулерами Великобритании, и КГБ устойчивого развития Джонатона Поррита,[249]который может вас арестовать и казнить за использование тостера.

И содержать всю эту толпу приходится работникам неправительственных организаций, сколько их там еще осталось. То есть Брюсу Форсайту и Джейд Гуди.[250]