Чувства наизнанку - Даша Коэн

собираюсь покинуть салон автомобиля.

— Подожди! — выкрикнула Разумовская, — Мне что-то плохо, Марк! У меня кружится голова! Я…я сейчас потеряю сознание!

— Отлично, подождем, пока ты с ним расстанешься окончательно, а потом я на руках отнесу тебя к гинекологу. Мне, знаешь ли, совершенно плевать на твои обмороки.

— Я устрою там скандал! Никто не станет принимать истеричку!

— Станет, Лиана. Ты, наверное, забыла, да? Так вот — я чертовски богат. У меня хватит денег, чтобы на тебя надели смирительную рубашку и взяли все необходимые анализы, — голос спокойный, но твердый.

Слегка похуистический.

Я знаю, как он раздражает. Если уж мой папаша не выдерживает этот тон, то и эта звезда погорелого театра тоже непременно пасанет.

— Короче, твое решение, детка? Идешь сама или повеселим публику?

— Марк…

Голос дрожит, рвется, переходит на всхлипы. Чудесно! Но все это я уже увидел. Едем дальше.

— Все, мне надоело. Шевели колготками, Лиана, мне нужна правда и я ее получу, во что бы то ни стало.

— Стой! — и крупные слезы покатились у нее по щекам.

— Стою.

— Погоди…

— Годю.

— Марк…

— Да?

— Я так люблю тебя, — и полезла ко мне целоваться, словно дикая мартовская кошка, обдолбанная мятой.

И такая у нее была прыть, что она даже умудрилась криво-косо залезть на мои колени, впиваясь в меня своими цепкими пальцами и успевая лизнуть мою щеку. Я пытался быть милым, терпеливым и всепонимающим, но, наверное, пора завязывать.

Скинул ее с себя. Просто отшвырнул, на ее сидение, а затем поспешно вышел из тачки, сразу же направляясь к ее двери. Открыл, цепко ухватил Лиану за загривок пальто и запястье и потащил в сторону клиники.

— Марк! Марк! Господи, да пусти же ты меня! Давай поговорим!

— Обязательно поговорим. Но только после приема у гинеколога!

— Марк! — заревела в голос, но на мое счастье, никто не обращал на нас внимания.

— Ты беременна или нет?

— Марк! — шлепнулась на задницу и уперлась ногами в асфальт.

— Да или нет?

— Пожалуйста, любимый!

— Да или нет, черт тебя дери, Лиана?

— Нет! — заорала она, что есть мочи, и я тут же отпустил ее, и отступил, взирая на нее, как на ядовитое насекомое.

А потом просто развернулся и двинулся к тачке. Меня рядом с этой ненормальной больше ничего не держало. Пусть найдет себе нового «друга» и дружит с ним хоть до усрачки.

Блядь, вот же сука! А-а-а!!!

Но стоило мне только сесть в автомобиль, как Разумовская бросилась мне на капот, вопя во все горло второй акт марлезонского балета.

— Это еще не конец! Слышишь, Хан? Если ты бросишь меня, то я наложу на себя руки! Я покончу с собой из-за тебя! Ты будешь повинен в моей смерти! О, пожалуйста, вернись ко мне! Вернись! Иначе, клянусь, что больше ты никогда меня не увидишь!

— Это моя мечта, Лиана!

Резко сдал назад, обрулил, выпрыгнувшую следом за мной Разумовскую и дал по газам, оставляя ее реветь и смотреть мне в след.

Все, хватит миндаля!

И да, я вдруг совершенно четко понял, где нужно копать под эту ебанутую семейку…

Глава 28. О том, как легко рушатся судьбы…

Марк

Заезжаю в офис, отменяю и переношу все встречи на сегодняшний день, а затем поднимаю одно единственное дело, находя в нем нужный мне адрес и номер телефона.

Спустя сорок минут я уже в спальном районе на окраине Москвы. Передо мной обычная панельная девятиэтажка, раздолбанная лавочка и одиноко спящий на ней алкаш.

Паркуюсь, выхожу из машины и уверенно иду ко второму подъезду. Если повезет, то я застану того, кто мне нужен, дома. Набираю на домофоне номер квартиры и жду.

— Да?

— Доставка, — отвечаю, делая голос чуть выше.

— Я ничего не заказывала.

— Заказали за вас. В подарок.

— Да? А-а-а, открываю…

Прохожу в подъезд, в котором пахнет прокисшими тряпками и поднимаюсь к лифту. Жду, когда ко мне тот спустится, нетерпеливо хрустя костяшками пальцев.

Наконец-то створки со скрипом разъезжаются передо мной, и я вхожу внутрь. Жму на кнопку последнего этажа, включаю на телефоне диктофон и замираю. Всего несколько секунд и я на месте.

И почти сразу же я встречаюсь с растерянными глазами своего бывшего секретаря. Она вмиг пугается, пытается захлопнуть дверь, но не успевает. В последний момент я ставлю в створ ногу и со всей силы дергаю ручку на себя.

— Ну, здравствуй, Алина, — улыбаюсь я обманчиво дружелюбно, — сколько Лен, сколько Зин, не так ли?

— Марк Га-Ге-Га…

— Германович я.

— Германович, — кивает девушка, затем делает шаг назад и судорожно сглатывает.

Вхожу в тесную, темную прихожую и закрываю за собой дверь. В квартире пахнет отрыжкой бомжа. Из зала слышу хриплый, чуть визгливый мужской голос.

— Алинка, че там за жратва приехала? От кого? Метнулась сюда по-бырому. Хавать охота…

— Это Вова, — краснея, поясняет мне бывшая секретарша и тут же в проеме появляется запитая, заплывшая и небритая харя, по всей видимости, ее сожителя.

— Вова, пойди погуляй, — расстегиваю я пальто.

— Ты ничего не попутал, мужик? Эй, слышь, Алинка, это че за петушара еще такой?

— Заткнись, Вова! — осаживает она потного хряка и с опаской смотрит на меня.

— Че ты сказала? — взрывается мужик и тут же со всей силы лупит Алину по губам. Сильно. До крови.

Та успевает только вскрикнуть. А я одним движением отправляю Вову в астрал. Мужик падает навзничь и вырубается.

— Ну, его предупреждали, — пожимаю я плечами, — и пока твой Вова спит, мы с тобой поговорим, Алина.

— А… о чем?

— О вечном, — улыбаюсь я и, не разуваясь, прохожу в большую комнату.

Здесь капитальный срач. Бутылки, пустые коробки из-под пиццы, грязное белье свалено в кучу в углу и на кресле, под диваном переполненная пепельница, из которой валятся окурки. Сесть куда-либо не представляется возможным, поэтому я замираю посреди комнаты и смотрю на девушку максимально сурово. А затем выдаю:

— Предупреждаю сразу, я в курсе всего, Алина. Сейчас только от тебя зависит, где ты начнешь говорить: здесь или в полиции.

— Я ничего не сделала, — тут же заломила руки девушка и расплакалась, — я только передавала Лиане сведения про вас и Татьяну! Клянусь, больше ничего! Клянусь, Марк Германович!

— А кто сделал?

Сглатывает. Глаза начинают бегать. Ага, врать собирается…

— Если скажешь правду, то я не стану настаивать на сроке для тебя, — прищуриваюсь, а затем, для пущего эффекта, немного поднимаю голос, — а если нет, то…

— Коваль! — выкрикивает девушка и закрывает мокрое лицо руками.

— Коваль?

— Да! У него больная дочь. Рак мозга! Жены нет, сиделка стоят