Первая волна: Сексуальная дистанция - Мила Левчук

«Расскажи, как ты хочешь? Мне не противно, глупый. Давай подробнее, меня это заводит. Давай скорее сделаем, я уже хочу!»

«Смотри сюда, видишь, если ты потрешь здесь языком или пальцами, милый, я улечу в космос. Сначала оближи пальцы, любовь моя».

«Так не надо, лучше вот так. Да… продолжай. Еще! Ты прекрасен».

«Полегче, Герой. Это слишком для меня, давай начнем отсюда».

Я вспоминаю все ее уроки мне обо мне и чувствую глубокую, безмерную благодарность. Она научила меня доверять себе, быть уверенным, смелым, открытым. Убрала весь стыд, к черту уничтожила чувство вины. Научила чувствовать и слушать партнершу, научила доставлять ей удовольствие и подарила лучшее чувство на свете – счастье довести женщину до пика. Я был им одержим, готов был на все, чтобы снова и снова она захлебывалась стоном или криком и дрожала подо мной. Полагаю, все мои женщины, которых мне удалось порадовать в жизни, должны быть благодарны Элизе. Она помогла мне стать мной.

В первый день мы провели в постели несколько часов, пока она не свалилась от усталости, и я ушел на кухню звонить своим патронам и врать, что остался ночевать у друга. Потом вернулся в смятую, влажную постель и отключился без единой мрачной мысли.

Наутро мы трахались в душе, она накормила меня мюсли и со смехом вытолкала из дому, чтобы я успел на занятия. Но мог ли я думать об учебе? Меня буквально трясло, стоило подумать о ней и о том, что мы вытворяли, и эти мысли преследовали меня весь день. Я писал ей десятки пошлых, грязных сообщений, и она отвечала еще хлеще. После занятий я заскочил домой, чтобы переодеться, перекусить и понесся к ней, чтобы проводить до парка, помочь с рюкзаком и танцем, и мы едва не остались дома, так бешено я бросился на нее, как только увидел.

– Que сabrón, – называла она меня и хохотала, когда я снова лез ей под юбку.

Мы вместе ехали на автобусе в парк и бешено целовались каждую минуту. И для меня был культурный шок, что ни у кого не возникло мысли сделать нам замечание. Нас либо с улыбкой игнорировали, либо поздравляли и поощряли игривыми комментариями. Выкрикивали «Повезло тебе, парень» или «Любовь прекрасна», а может «Молодые, горячие. Продолжайте!». Такой смеси возбуждения и свободы я не ощущал в своей жизни никогда!

С гордостью и восторгом я смотрел ее новое выступление. Все видите?! Она со мной! Потом помогал готовиться, сворачивать нехитрый инвентарь, да так и норовил схватить, прижать, потискать и облизать. Она реагировала настолько положительно, что мы чуть не занялись любовью на той же лужайке. Я чувствовал такой полет и раскрепощение, что, не задумываясь, рискнул бы. Но она со смехом остановила меня, и мы пошли танцевать.

Там Элиза преподала мне еще один урок. Я как бестолковый юнец вздумал было протестовать и ревновать, что она собирается танцевать с кем-то еще. Но моя красавица положила ладони мне на виски, пригнула к себе и медленно, как для тугого, произнесла, глядя в глаза.

– Если у меня будет возможность пойти с другим, я откажусь не потому, что ты стоял надо мной и рычал как злой пес, а потому что сама не хочу. Или пойду, и твое рычание только придаст мне уверенности, что правильно сделала.

И я стоял и наблюдал, как она крутит пируэты с опытными партнерами по танцам, в нетерпении ожидая, когда такое счастье выпадет и мне. К моей радости, под юбку кроме меня к ней больше никто не лез, я же, добравшись до тела, вместо танцев устраивал подобие прелюдии, и мы дважды сорвали свист и аплодисменты и в конце концов настолько завелись, что я поехал «ночевать к другу» вторую ночь подряд.

И мы трахались на всех поверхностях ее маленькой квартирки и даже на балконе. На третьем-то этаже над проезжей частью. Питались попкорном и смотрели порнуху, а Элиза объясняла мне, что из показанного в фильме – дурь и ни фига не приятно, а что-то мы в итоге тут же старались повторить. И получалось у нас гораздо лучше, как по мне.

В таком безумном секс-угаре я и провел последнюю неделю лета в Барселоне. Моя любовница отнеслась к дедлайну весьма философски. Она в меня не влюбилась, отношений со мной не планировала. И скорее всего, я был для нее экзотическим приключением – русский девственник с бешеным темпераментом. Она наслаждалась своей ролью учительницы, ей льстил мой восторг и слова восхищения, а особенно когда я по-русски матерился во время оргазма. Я полагаю, при ее любви к свободе и независимом нраве, видя мою настойчивость и, что скрывать, некоторую агрессивность, без перспективы избавиться от меня через неделю она бы напрягалась. Попробуй потом отделайся от такого. Я ее понимаю.

Но сам факт того, что все это скоро закончится, заставлял нас отдаваться друг другу с животной, неутомимой страстью. Ничего не откладывать, выкручивать на максимум градус разврата и воплощать все фантазии, которые приходили в голову и мне, и ей. Я сейчас не мог бы вспомнить чего-то, на что она сказала бы «нет», хотя легко могла остановить, если ей что-то не нравилось, но сразу показывала, как сделать лучше, и мы продолжали, а я всегда знал, что она со мной по-настоящему кайфует, а не приотворяется. И это было потрясающее чувство, ради которого стоило стараться.

Мои патроны быстро догадались, где пропадает подшефный студент, и горячо поддержали, перестали спрашивать, когда вернусь и куда собрался. Просто с улыбкой кивали и отправляли за дверь с напутствием «брать от жизни все». Я и брал.

Наш последний день, когда чемодан был уже упакован, а документы лежали на подушке неделю не тронутой кровати, мы с Элизой договорились провести вместе и попрощаться не в аэропорту, а у порога. Всю ночь мы не слезали друг с друга, будто стараясь натрахаться впрок. А под утро, за полтора часа до прощания, я взял телефон с собой в ванную. Надо было сообщить родителям время прилета и убедиться, что они приедут меня встречать.

Я включил мобильный и сообразил, что не заглядывал в него всю эту горячую неделю. В мессенджере висело три десятка неотвеченных. С десяток от родителей, куча от Семена, который успел со мной поссориться, пока я не читал его сообщения. И пять от Альбины. При взгляде на красную цифру возле ее аватарки мне в живот как будто скользнул кубик льда.

Я ее, конечно же, не забыл. Сказать честно, я просто малодушно прятался от мыслей о ней. Топил на дно сознания и избегал всех связанных с нею чувств и ощущений. Откладывал столкновение с реальностью, как только мог. В моем мозгу, в принципе, оставалось крайне мало участков, которые занимались чем-то еще, кроме обслуживания нижней половины фигуры. Разум вышел из чата. И теперь, когда сообщения от нее смотрели на меня, а я на них, мне духа не хватило закрыть мессенджер и вернуться в постель. Сначала я прочитал и ответил всем остальным, морально готовясь к встрече с неизбежностью, отдышался и тапнул на чат с Альбиной.

«Лешечка, привет! Прости, что не отвечала тебе два дня, кое-что случилось, но об этом позже. Ты себе не представляешь, как я радовалась, когда смотрела твои видео. Такой ты счастливый и друзья у тебя чудесные. Даже слезы от радости за тебя. Я так давно не видела тебя таким и знаю, что виновата в этом. Поэтому сейчас сижу и улыбаюсь. Самой становится легче и веселей. Посмотрела уже тысячу раз, наверное. Присылай еще, ладно? Если будет что. Как бы я хотела оказаться там с тобой».