У «Волчьего логова» - Петр Трофимович Кугай
Шрифт:
Интервал:
— Что ты шепчешь? — спрашивал Гриша.
— Так… стихи сочиняю, — отвечал Вася.
— Про войну?
— Зачем мне война… Про звезды. Очень красиво они падают. Вот летит, горит, а падает в никуда. Понимаешь?
— Не понимаю, — говорит Гриша.
— Это ж очень красиво. Вот она есть: яркая, чистая… Потом летит, рассекает небо. И всем видно. На полземли, может быть, видно. А куда упала — никто не видит. Не бывает лежачей звезды. Красиво умирают… На лету и без остатка.
А у костра уже поют самые новые песни: «Жди меня», «Вася-Василек»… Это принесли их в отряд партизаны-наумовцы: Николай Руденко, Николай Спиридонов. Все они в тяжелых боях отстали от своего соединения, и каждый после тысячи приключений добрался в отряд.
Руководство отряда через подпольщиков получало различные сведения о размещении и передвижении вражеских войск, о засекреченном объекте под Стрижавкой, в котором разместилась (теперь они это знали точно) ставка Гитлера. Но для того чтобы передать командованию фронтом эти сведения, нужна была связь с Большой землей. Со слов наумовцев они знали, что крупные партизанские соединения постоянно имеют такую связь.
Учитывая печальный опыт Коцюбинских и Рыбака, которые шли разыскивать такие соединения ранней весною, когда поля только начинают зеленеть и негде спрятаться, они не торопились со второй попыткой. Наконец в начале июня под вечер весь отряд собрался на лужайке, где провожали товарищей, идущих на север.
Командиром группы Довгань назначил комсорга отряда Николая Сидоренко. Это решение было понятно всем. Николай — человек военный, прошел концлагеря, бежал, хорошо знает подполье, да и партизанского опыта ему не занимать. В роли политрука с ним шел Цыбулев, уже однажды прошедший этот путь.
Вместе с ними уходили еще десять человек: Петр Лукашевич, Иван Глуханюк, Леонид Толстихин, Александр Шевченко, Николай Руденко, Анатолий Мичковский, Георгий Белов, Николай Спиридонов, Михаил Тетеря, Василий Бармотин.
Когда все выстроились, к Довганю подошла Оля Слободянюк.
— Куда это годится? — спросила она. — Хоть бы мальчишка с ними, хоть бы старик какой… А то и в разведку послать некого. Ну, вдруг как в селе немцы, а зайти надо обязательно?
— Так что ты предлагаешь? — спросил Довгань.
— Пойду и я с ними. Возьмешь, Коля?
Николай Сидоренко испытующе посмотрел на Довганя.
— Возьмет, — махнул рукой командир отряда, — а куда денется! Нет у него причин тебе отказать. Разве что… вот чертова дюжина получается.
Все засмеялись.
— А что с того? — отозвался Цыбулев. — Чертова дюжина — она для фашистов несчастливая. А для нас, я бы сказал, чем больше, тем лучше.
И «чертова дюжина» ушла в ночь. Ушли хорошо вооруженные и, самое главное, золотые парни: Иван Глуханюк, Цыбулев, Сидоренко, Оля Слободянюк, Лукашевич. Всем отрядом проводили их до опушки леса и долго еще стояли, прислушиваясь к ночным шорохам, к шуму ветра в верхушках сосен.
…Бойцы шли без остановки всю ночь. И каждый так был занят своими мыслями, своими надеждами, что всю ночь почти не разговаривали. С рассветом, когда сквозь низкие тучи, как сквозь матовый экран, почувствовалось еще невидное солнце, решили остановиться. Озимка была по колено. Зернышки в колосе еще салатного цвета и начали наливаться молочком.
Позавтракали, выставили часового и, распластавшись на земле, улеглись спать.
Часам к одиннадцати многие уже выспались. Только Иван Глуханюк, прикрыв лицо картузом и разбросав руки, спокойно поднимал и опускал грудь. Он мог спать где и когда угодно. Хорошо ел. Но мог и трое суток быть без сна, и голод переносил лучше других.
Где-то часам к двум дня партизаны изнемогали от жары и жажды, а Иван Глуханюк спал. В отряде знали, что нет такого рискованного дела, от которого отказался бы Иван. Посылают его на опаснейшее задание, почти верную смерть, а он и переспрашивать не станет.
— Добре, — скажет, — а кашу доесть можно? Или сразу идти?
Доест, спрячет ложку в сапог — и готов хоть в пекло. Над ним часто подтрунивали, но он на шутки не обижался. А однажды, когда очень уж допекли, ко всеобщему ликованию обиженно заявил:
— А меня тато и мама за харчи и сон никогда не бранили…
К вечеру сидеть в хлебе стало уже невыносимо. Губы хлопцев потрескались. Цыбулев с кривой улыбкой утверждал, что у него язык во рту шелестит. Оля, сомкнув губы, молчала. Она очень боялась, что хлопцы подумают, будто ей тяжелее, чем им.
И опять всю ночь шли. Рассвет застал их возле села Большой Острожок. Чтобы не повторять вчерашней ошибки, решили где-то укрыться от солнца. Но вокруг только поле. Поэтому, набредя на неглубокую балочку с кустами ивняка, решили провести дневку здесь.
Уселись и стали ждать, пока совсем рассветет и можно будет осмотреться. При свете дня настроение партизан упало. В балочке не оказалось ни ручья, ни криницы. Метрах в пятистах она выполаживалась и снова переходила в поле.
Хлопцы даже не могли представить себе, что им придется провести еще один день, похожий на вчерашний. «Вот убей меня гром, здесь должна быть вода», — заявил Лукашевич. И пока партизаны устраивались на дневку, пока Сидоренко определял порядок дежурств, Лукашевич на четвереньках пополз по балочке, ощупывая траву, тыча временами в землю пальцем, чуть ли не принюхиваясь к каким-то одному ему известным приметам. Наконец, кажется, найдя, что искал, он позвал своих друзей:
— Леня! Ивана!
Те, зная, что Лукашевич без дела не позовет, отставили свои сборы ко сну и направились к нему. А Петр уже орудовал широким немецким штыком, ковыряя слегка влажную, но не очень сырую землю. Не спрашивая ни о чем, они сняли штыки со своих винтовок и стали ему помогать.
— Петро! Может, нам дерево поискать, чтоб журавель над твоим колодцем сделать?
— Какой колодец? — отвечает другой шутник. — Это Лукашевич подкоп под Гитлера делает. Петро! Слышь? А в какую сторону завернешь — к Виннице или к Берлину?
— Лошади, — добродушно сказал Лукашевич, когда окончил работу, — я вас сейчас поить буду.
Этот день партизаны спокойно спали, пили студеную родниковую воду и снова спали. А вечером, проходя мимо какого-то пруда, увидали рыболова и пригласили его с собой в качестве проводника. Вел он их одному ему известными тропами, и к утру группа была уже на территории Житомирской области, возле небольшого местечка Янушполь. Там передневали, а вечером, отпустив проводника, двинулись дальше.
Еще дневка, еще переход, потом еще… Пересекли железную дорогу Бердичев — Полонное — Шепетовка. Через день вышли к шоссе Бердичев — Шепетовка. Неподалеку от местечка Чуднов. Здесь уже начинались лесистые районы.
В Чуднове поймали полицая. Зная, что от партизан ему добра не ждать, он готов был расшибиться в лепешку, лишь бы сберечь
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!