Инстинкт зверя - Наталья Корнилова

– Но зачем?! – в ужасе воскликнула я.

– Кто знает, а вдруг Игорь ей рассказал, что спал с Дашей? Тогда она бы сказала все вам, вы – Васе, и все бы выплыло наружу. А я уже старая, мне хотелось дожить свой век спокойно, понимаете? А так сын отправил бы меня в дом престарелых или еще куда. А я не хочу, я не заслужила такой участи. Когда вы, Маша, спросили у меня про восьмую квартиру, я сразу поняла, что вы детектив.

Мне вас подружка описывала. Я пошла за вами в квартиру и попыталась вас убить.

Но, видно, совсем стара стала, силы уже не те, – она с сожалением вздохнула. – Вы почему-то выжили.

– А зачем было похищать Дашу? – спросил босс. – Кто подбрасывал все эти записки?

– Я их сама печатала на машинке, что стоит в кабинете у Васи, а подбрасывал Петрович. Он сыну пару раз машину ремонтировал, я с ним познакомилась, поняла, что он за человек, и попросила помочь за деньги. Он сразу согласился. А похищение устроила, чтобы от себя подозрение отвести. Да и Вася бы немного отвлекся от этих поисков. Честно говоря, я уже сама не понимала, что делала, совсем голову от страха потеряла.

– Да, это видно, – пробормотал босс. – В результате вы едва не убили родную внучку, зарезали учителя, задушили его жену, чуть не прикончили мою секретаршу, нанятые вами бандиты убили двоих ни в чем не повинных людей и, самое главное, ваш сын скончался этой ночью в больнице от большой потери крови.

Его ранил в живот ваш друг Петрович.

– Что, Вася умер? – чуть слышно прошептала она, застыв, как изваяние. – Не правда, этого не может быть. Господи, мой родненький сыночек, прости меня, старую…

Глаза Евдокии Степановны остановились и начали быстро стекленеть, губы посинели. Она еще посидела мгновение, а потом замертво рухнула с постели на пол. Мы с боссом едва успели ее подхватить. Я позвала врача, он осмотрел старушку и констатировал смерть от инсульта.

Мы вышли на больничное крыльцо. Солнце уже показалось над домами, весело чирикали воробьи на немного пожелтевших деревьях в больничном дворе, начинался новый день. Босс тяжело вздохнул и сказал:

– Да, хреново стали нынче делать снотворное. Даже старушек не берет.

Ладно, поехали домой, меня там уже Потап заждался, наверное.

…Под конец дня выяснились еще некоторые детали этого странного дела.

Оказалось, что Петрович был крупным специалистом по взрывному делу, изготавливал и продавал взрывные устройства. Его подельников, с которыми он приехал из Воронежа, бывших зеков, так и не смогли найти. Но Петрович назвал все имена, и теперь поймать их было делом времени. Ограбить Василия они хотели следующим образом: один из бандитом сидел в машинном отделении лифта и управлял движением кабины. Другой находился внизу, на первом этаже, где должен был забрать сумку с деньгами, если бы Василий, как и положено, поставил ее в лифт и отправил на девятый этаж. Сам Петрович сидел в машине около подъезда. Он видел, как я приехала, знал от Евдокии Степановны номер нашей машины и сунул под капот взрывное устройство на всякий случай.

Когда я появилась около лифта и вырубила стоявшего там похитителя, Петрович, который в тот момент разговаривал с ним по телефону, понял, что дело нечисто, вошел в подъезд и увидел лежащего на полу без сознания напарника. В это время лифт открылся, там стоял Василий, который сразу узнал Петровича и, не разбираясь, открыл огонь. Пришлось в него выстрелить. Потом Петрович вытащил тело товарища из подъезда, погрузил в машину и увез.

Машина, кстати тот самый «Лендровер», принадлежала Станиславу Малькову, заместителю коммерческого директора «Инкомбанка», он отдал ее в ремонт Роме, забыв в «бардачке» свой сотовый телефон, которым и пользовались бандиты. Именно через него Родиону удалось той ночью установить местонахождение злосчастного гаража.

Виктор Иванович оказался крупным теневым дельцом, который специализировался на продаже угнанных машин, для чего держал несколько автосервисов в разных концах Москвы. Уши его были безнадежно покалечены, что, однако, как сказал босс, не помешает ему сесть на несколько лет в тюрьму.

У Даши, которую прямо из подвала увезли в больницу, случился выкидыш.

Мы навестили ее, и она пообещала, как только выздоровеет, заплатить нам десять тысяч долларов из отцовских денег. Мы с Родионом вежливо поблагодарили ее и отказались. Уж больно много несчастий принесли уже эти деньги, и мы здраво рассудили, что без них нам будет лучше и спокойнее.

Ей было между двадцатью пятью и тридцатью – в зависимости от того, как на нее смотреть: анфас или в профиль – и выглядела она потрясающе. Высокая, стройная, бедра обтянуты короткой замшевой юбкой, под черным жакетом белую кофточку распирал невероятных размеров вызывающе высокий бюст, открытый сверху всем ветрам и взглядам, на ногах были модные черные туфли на высоком каблуке.

Картину довершали распущенные длинные русые волосы, подчеркивающие изящные, тонкие черты волевого лица.

Она вошла, покрутила головой, шныряя глазами по всем углам, цепким взглядом выхватывая детали роскошного интерьера нашего офиса, затем оценивающе впилась глазами в мою блузку, купленную, между прочим, в фирменном французском магазине за нечеловеческие деньги, возвела глаза к потолку, нарочито вздохнула и села на диван, скрестив длинные ноги и положив рядом маленькую черную сумочку.

– Да, неплохо вы тут устроились, – произнесла она скептическим тоном. – Наверное, налоги не платите.

– Неужели так заметно? – на всякий случай я стыдливо захлопала ресницами и опустила глаза. – Вообще-то со стороны налоговой инспекции к нам претензий нет.

– Значит, умеете хорошо скрывать свои доходы, – уверенно сказала она.

– А вы, простите, кто?

– А я, извиняюсь, и есть налоговый инспектор, – она пробуравила меня насквозь своими голубыми глазищами, и по моей спине пробежали мурашки.

– Вот как? – от неожиданности я растерялась и начала стыдливо застегивать верхнюю пуговичку своей блузки. – И что же вас к нам привело?

Больше всего на свете, после мышей, я боялась налоговых инспекторов.

Это у меня еще с детства осталось, когда я прочитала книгу какого-то иностранного писателя, в которой утверждалось, будто страшнее налогового инспектора может быть только другой налоговый инспектор. Тогда эти люди представлялись мне эдакими жуткими страшилищами с острыми кривыми зубами и длинными когтями, которыми они нещадно выдирают нужные суммы из карманов обезумевших от ужаса несчастных налогоплательщиков. Со временем этот образ, конечно, немного потускнел и обрел более человеческие очертания, но безотчетный страх во мне остался.

Каждый раз, приходя в налоговую инспекцию для сдачи очередного баланса, я терялась, начинала суетиться и лепетать что-то бессвязное и непонятное даже самой себе. И ничего не могла с собой поделать.