Снежная слепота - Рагнар Йонассон

Неожиданным образом книга мгновенно увлекла его и своим сюжетом, и изысканным стилем. А сладостно-горькая «Песнь о Линде» была больше чем просто поэма о любви. Ари переполняли эмоции. Он не мог отложить книгу, пока не дочитал ее. И после этого мгновенно уснул.

Сиглуфьордюр, суббота,

24 января 2009 года

В старом театре на Адальгата в этот вечер кипела жизнь. Снова пошел снег, но на этот раз мягкий и пушистый. Многие зрители ради такого случая нарядились в праздничную одежду. В зале царило радостное волнение.

Угла играла великолепно, во всяком случае, Ари не мог оторвать глаз от нее весь спектакль. Лейвюр тоже играл на удивление хорошо, особенно если учесть, что он был дублером. Пьеса показалась Ари лучше, чем он ожидал. Действие происходило где-то далеко от Сиглуфьордюра. История влюбленных, которые встречались тайком и так и не смогли открыть своих отношений. Пьеса демонстрировала явный талант Пальми.

Зрители трижды вызывали артистов и в последний раз приветствовали их стоя. Угла смотрела прямо в зал под рев аплодисментов, ее взгляд был прикован к одному человеку, Ари Тору.

* * *

После спектакля был устроен праздник, стулья отодвинуты к стенам, чтобы освободить побольше места, ученики старших классов разносили сладости. Все приложили усилия, чтобы вечер прошел удачно. Сегодня это имело большее значение, чем когда-либо.

Ари и Томас у сцены разговаривали с Пальми, Розой и Мадсом. Нина стояла на костылях немного в стороне, явно ожидая повода подключиться к беседе.

— Завтра мы едем в Рейкьявик, — сказала Роза по-английски. — Наконец-то вернемся домой. Это был незабываемый визит, и замечательно, что нам удалось посмотреть пьесу Пальми.

— Иногда, правда, трудно было уловить ход событий, — сказал Мадс, усмехнувшись. — К следующему приезду надо будет подучить исландский язык.

К группе присоединилась Угла, и Ари робко ей улыбнулся. Как бы ему хотелось после празднования остаться с ней вдвоем. Неужели он влюбился в нее? Он не хотел обманывать Кристину… сначала надо объясниться с ней. Он должен решиться: если он будет с Углой, то прежде следует позвонить Кристине и поговорить с ней начистоту.

Угла представилась гостям из Дании. Они говорили по-английски.

— Добрый день, меня зовут Мадс. — И он пожал ей руку. — Мы приехали из Дании и остановились у Пальми.

Немолодая дама тоже протянула ей руку:

— Меня зовут Розалинда. Но можешь называть меня Розой. Все меня так зовут… — Она бросила взгляд на Пальми. — Кроме твоего отца, Пальми. Он всегда звал меня Линдой.

Сиглуфьордюр, суббота,

24 января 2009 года

Ари вздрогнул. В один миг ему представилась вся картина. Взлом, фотографии, зонтик… ребенок, который якобы был у Хрольвюра. Он понял, от кого у Пальми такие способности. И почему получилась такая прекрасная пьеса — нет никаких сомнений.

Все стало предельно ясно.

Завещание Хрольвюра.

Вот почему Хрольвюр вел такую уединенную жизнь, почему написал только одну книгу…

— Он звал вас Линдой? — спросил Ари.

Немолодая дама кивнула.

— И посвящал вам стихи?

Она удивилась:

— Нет-нет, стихов он мне не посвящал. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

Ари посмотрел на Пальми, который, казалось, постарел вдруг на много лет, и спросил его по-исландски:

— Пальми… Кто написал эту книгу? «Под сводом северных небес». Кто ее написал?

Было ясно, что Пальми ничего не станет отрицать. У него не было такой выдержки, которая отличала Карла, и такой силы воли. Вместо этого Пальми, казалось, почувствовал облегчение оттого, что кто-то наконец обнаружил правду. Он вздохнул и тихо заговорил по-исландски. Роза и Мадс смотрели на него в замешательстве, не понимая ни слова.

— Да… ее написал папа.

Томас и Угла уставились на Пальми, не веря своим ушам.

— Не Хрольвюр? — спросил Ари.

— Нет… — Казалось, силы покинули Пальми. — Хрольвюр… Этот чертов Хрольвюр… — повысил он голос, но потом опять сник, — украл у отца книгу. В Дании, где Хрольвюр был рядом с ними, когда тот заболел туберкулезом. Отец сочинил стихи Розе… Линде. «Песнь о Линде»… Я всегда удивлялся, почему Хрольвюр написал только одну хорошую книгу, человек, который, казалось бы, имел такой большой талант.

— Когда ты это понял?

— Накануне того дня, когда Хрольвюр… умер. Я разговаривал с Розой о том времени, когда он жил в Дании, и она рассказала, что папа всегда называл ее Линдой… рассказала историю их любви… И очень многое напомнило мне о том, что было написано в книге Хрольвюра. Я тут же связал эту историю с книгой, но не сразу понял, в чем там дело. Я знал, что Хрольвюр общался с отцом перед его смертью, сидел у него в больнице… У меня возникли подозрения…

Пальми замолчал, глубоко вздохнул и продолжил:

— Я должен был спросить об этом у Хрольвюра… И вечером такая возможность представилась… Я пошел ужинать…

— С зонтиком, — вставил Ари.

— Да, конечно… Я забыл его в фойе, когда уходил уже во второй раз…

— Нина попыталась скрыть ваш промах, — объяснил Ари. — Она взяла его вечером, словно собственный, хотя пришла в кинотеатр днем, когда дождя еще не было. Она решила, что этот зонтик привлечет к вам внимание. Если бы мы тогда узнали, что зонтик оставили вы, то подумали бы, что вы там были еще раз после того, как ушли ужинать. Как раз в это время и умер Хрольвюр. После этого она проникла ночью в мой дом, чтобы украсть фотоаппарат.

— Что? За каким дьяволом? — изумленно спросил Пальми.

Нина стояла рядом и, не отрывая глаз, как завороженная, смотрела на него.

— Я сделал в этот вечер несколько фотографий, в зале и в фойе, на одной из них был запечатлен ваш зонтик, висевший на вешалке… — сказал Ари. — Когда Нина выбежала из моего дома, она поскользнулась прямо у двери и сломала ногу. Я чуть не застал ее с поличным… А потом услышал, как кто-то закричал от боли. После этого я сразу потерял сознание, споткнувшись и упав в темноте. В больнице подтвердили, что она приходила к ним той же ночью с переломом… Я показал Угле фотографии, и она узнала ваш пятнистый зонтик, довольно необычный, еще она сказала, что вы один из немногих людей в Сиглуфьордюре, которые пользуются зонтиком. — Он посмотрел сначала на Углу, а затем на Нину. — Все верно?

Томас бросил на Ари выразительный взгляд, но ничего не сказал. Ари и сам прекрасно знал, что ему не следовало показывать Угле фотографии, поскольку она фигурировала в этом деле как подозреваемая.

Нина подошла ближе и, глядя в упор на Пальми, решительно произнесла: