Тремарнок - Эмма Бёрстолл

– Ночью кашель хуже, – проворчала Пэт и демонстративно закашлялась, – я сказала врачу, что мне надо антибиотики посильнее, но их у нее не было. Готова поспорить: она считает, что со стариками возиться нечего. Небось спит и видит, как мы все засунем головы в духовку и избавим ее от лишних хлопот.

Пока Рози смотрела фильм, Лиз взяла телефон и закрылась в спальне. Этого разговора она боялась и хотела настроиться. Она не знала, что ей думать. С одной стороны, скрытность Айрис ее поразила – да и безразличие к судьбе Рози, честно говоря, тоже. Теперь же, когда Лиз узнала, что на друзей свалилось целое состояние, молчание Айрис казалось ей почти непростительным. Лиз в жизни бы не поверила, что подруга на такое способна. С другой стороны, Айрис заслуживает того, чтобы ее выслушали. Лиз не хотелось раньше времени осуждать ее.

Она несколько раз глубоко вздохнула и набрала номер. Восемь долгих гудков, небольшая пауза, и вот включился автоответчик. Когда Лиз услышала резковатый лондонский акцент, у нее перехватило дух. «К сожалению, в настоящий момент я не могу подойти к телефону…»

Она дала отбой, не оставив сообщения.

Следующую попытку дозвониться она предприняла в шесть вечера. Снова никакого ответа, но Айрис обязательно увидит оповещение о пропущенных звонках и перезвонит. Лиз вспомнила, что телефон подруга всегда держала под рукой, рядом с кассой, потому что обожала онлайн-игры в слова. Теперь, когда она не работает, у нее наверняка стало больше времени на свое увлечение.

После ужина Лиз попыталась – без особого успеха – убедить Рози порешать математические задачки, которые задал ей учитель.

– Ненавижу математику, – сердито заявила Рози, швырнув учебник на пол, – скучища!

Лиз решила не настаивать, они поиграли в карты и затем, завалившись на кровать, уткнулись каждая в свою книжку. Несколько дней назад она набрала в библиотеке книг с крупным шрифтом. Читать Рози любила, и, хотя некоторые книги были ей пока не по возрасту, Лиз подумала, что немного взрослого чтения вреда не причинит, а она тем временем подберет что-нибудь более подходящее.

Когда Рози заснула, Лиз приняла ванну и тоже собралась ложиться. Перспектива провести вечер в одиночестве перед телевизором радости у нее не вызывала. Сейчас, распрощавшись с работой в ресторане, Лиз рано ложилась спать. От скуки она не маялась – скучать было некогда, со всей суматохой вокруг Рози, беготней по докторам, анализами, кардиографией, проверкой зрения и прочим, – но в буднях появилась какая-то монотонность, которой раньше не было и от которой она почему-то уставала сильнее, чем от работы в ресторане и уборки в офисах.

Ее жизни недоставало красок, по сути, в ней был только один яркий огонек, но он составлял весь смысл ее существования – Рози.

Она проверила, не ответила ли Айрис. Ничего. Может, за границу уехала? Ведь когда выигрывают миллионы фунтов, первым делом отправляются на роскошный курорт, верно? На Мальдивы или еще куда.

Она вспомнила, как Айрис настаивала, чтобы Лиз делилась с нею всеми новостями: «Бедная девочка. Передай, что Спенсер про нее спрашивает. Только и слышно “Во-во, Во-во”. Во-во – это он ее так называет. Ему так хочется с ней повидаться – да и нам всем тоже».

Не переставая сомневаться, что поступает правильно, Лиз снова набрала номер Айрис. Гудок, два, три, затем короткая, точно вздох, пауза.

Живот скрутило, как будто она прыгнула с вышки. И вот-вот ударится о воду…

– Привет, Лиз, – голос прозвучал на удивление натянуто, – слушай, я сейчас не могу говорить. Дел по горло…

– Почему ты мне не позвонила?

Прямолинейно и по существу, но именно этот вопрос ее и мучил. Айрис, похоже, решила обороняться.

– Говорю же – я правда была ужасно занята, – слегка запинаясь, ответила она.

У Лиз вспотели ладони, сердце заколотилось. Она терпеть не могла стычки.

– Рози готовилась к операции, от которой зависела ее жизнь, а ты была ужасно занята? Айрис, что происходит?

Айрис помолчала.

– Как Рози? – спросила она словно из вежливости. – Джим сказал, поправляется.

Лиз не сумела ответить, и, чтобы разрядить напряжение, она сменила тему:

– Поздравляю с выигрышем.

Что это? Айрис резко вздохнула? Или ей почудилось?

– Если ты считаешь, что из-за выигрыша наша дружба разладится, то для меня это значения не имеет. То есть я страшно рада за вас, новость чудесная, но это же просто деньги.

В трубке послышался странный смешок, похожий на кваканье. Лиз вздрогнула.

– Все так говорят.

– В смысле?

– Все вдруг решили о себе напомнить – давно пропавшие родственники, «друзья», о которых мы годами ничего не слышали, – объяснила Айрис, – узнали про деньги и сразу налетели, как стервятники. Мерзость.

Последнюю фразу Айрис выплюнула.

У Лиз закружилась голова. Та ли это Айрис? Прежняя Айрис из «Утренних новостей» была доброй и великодушной, но голос в трубке звучал холодно и жестко.

– Мне не нужны твои деньги, – тихо сказала Лиз, – даже не верится, что ты и обо мне так думаешь.

Айрис усмехнулась:

– Недели выдались непростые.

Она ищет у Лиз сочувствия? Да, похоже на то.

– Честно говоря, это такое потрясение, что я совсем растерялась. Словно небо на землю обрушилось.

Лиз подумала о Рози: ее дочь сейчас спит, голова со светлым пушком лежит на подушке, и под отрастающими волосами отчетливо виден длинный шрам.

– Я так боялась, – сказала она. – Рози могла умереть.

Возможно, Айрис просто не понимает, насколько все серьезно. Чтобы скрыть дрожь в голосе, Лиз закашлялась.

– Но сейчас-то ей получше? – Айрис словно отмахивалась от назойливого ребенка, который ноет, что оцарапался.

– Не совсем.

«Врачи удалили опухоль не полностью, потому что иначе Рози могла ослепнуть, или ее могло парализовать, или она стала бы отставать в развитии», – хотела она сказать, но поняла, что собеседнице все равно. Это не Айрис, это кто-то другой.

Повисло неловкое молчание, с нарастающим смятением Лиз ждала ответа.

– Мне правда некогда, – сказала Айрис, – у меня действительно уйма…

– …дел. Ты занята, понимаю.

Будто она позвонила, чтобы навязать страховку или телефонный опрос.

– Позвоню, когда пыль немного уляжется.

– Хорошо.

– До связи, милая.

Даже «милая» прозвучало не дружеской фамильярностью, а пустой любезностью.

Поджав ноги и обхватив голову руками, Лиз сидела на кровати, не в силах избавиться от ощущения, что она вошла пещеру настолько глубокую и темную, что свет туда не проникает.