Драконья доля - Надежда Кузьмина

Но как же рада я была, увидев чадящий жёлтый огонёк!

Так где я?

Через минуту я знала точно: у тролля в заднице, по-иному это место не назвать. За спиной был серый, даже почти чёрный камень, ровный, гладкий, чуть сыроватый. Опереться не на что, ухватиться или уцепиться тоже. Дыра, в которую я провалилась, просматривается смутным пятном высоко над головой и, очевидно, добраться до неё никак не получится. Под ногами — камень. Но выход из ловушки — щель, похожая на ту, через которую я сюда попала, — всё же имелся. Надо посмотреть, куда он ведёт… Точно надо, вон как пламя наклонилось! Значит, есть сквозняк!

Проход, в который я осторожно сунулась, сначала сузился так, что пришлось протискиваться боком, но потом стены расступились. Я смотрела больше себе под ноги, чем по сторонам — боялась ухнуть ещё глубже. И не сразу поняла, что попала в пещеру. И — самое главное! — в дальнем конце слабо виделся сероватый отблеск. Похоже, сюда как-то проникал дневной свет!

Шла я о-очень осторожно. Пока выходило, держалась стенки. На каждом шагу пробовала пол впереди, прежде чем поставить ногу. И прислушивалась: вдруг в такой большой пещере кто-то живёт? Когда под потолком зажглись красные глаза, не сразу поняла, что это летучие мыши. Сначала просто остолбенела от испуга, а потом выхватила кинжал. А когда дошло, кого вижу, облегчённо вздохнула. Мыши… ерунда, эти не съедят. Они сами меня боятся.

Ну, что там? Выход или ещё одна недоступная дыра в потолке? Оказалось, ни то ни сё, а широкий разлом высоко в стене. Но добраться до него вполне возможно — скала неровная, идёт уступами, а внизу валяются крупные обломки.

Прижав руку к сердцу, вознесла молитву Богине-матери за то, что меня, дуру непутёвую, пожалела. Как приду в первый же храм, самую толстую свечу поставлю и три серебрушки на благие дела отдам.

Погасила огонёк. Аккуратно вытянула из носика чайника испорченную тряпку-фитиль, положила на большой камень, а маленьким, чтоб не сдуло, придавила сверху. Масло бережно сцедила назад в склянку. Ух ты, горело совсем недолго, а половину бутыли как корова языком слизала! Туго завязала мешок, закинула на спину и полезла наверх. Дождь там, не дождь — мне без разницы. Лишь бы до темноты из этого склепа выбраться.

Руки я ободрала. И порвала, зацепившись за острый уступ, штаны. Но до пролома добралась. Выглянула — и ойкнула.

Заходила я с ровного места, со стороны придорожного леса. А сейчас смотрела с высоты локтей десяти-пятнадцати на каменистое узкое ущелье, по которому тёк ручей. Гроза прошла, но с неба продолжала сыпаться морось. Понять, в какой стороне солнце, юг и нужный мне Галарэн, было совершенно невозможно. Ну, положим, слезть получится вот по той наклонной трещине. И упор для ног вроде есть, и кусты растут, чтоб руками хвататься. Но дальше-то куда? Вверх по ручью или вниз?

Наверное, всё же вниз, наверху может быть тупик. А как доберусь до нормального леса, остановлюсь и стану ждать солнца, чтобы понять, куда держать путь дальше.

Сейчас главное, что мне повезло — боги сохранили: удалось выбраться из ловушки, куда попала по собственной неосмотрительности да глупости. Второй раз постараюсь так не ошибаться.

Только куда меня занесло и с какой стороны теперь дорога?

Наверное, той помощью в пещере я исчерпала предел милостей Богини-матери, потому что дальше всё пошло не так, как задумывалось.

До леса я в конце концов добралась, только ущелье оказалось ужасно длинным, и куда оно завело, я даже не представляла.

И погода испортилась совсем: из низких серых туч сеяла и сеяла серая, не по-летнему холодная морось. Чаща, в которую попала, казалась непролазной — покрытые мхом поваленные деревья в обхват громоздились на каждом шагу. Стволы подо мхом склизкие, влажные, ставишь ногу и не знаешь — то ли поскользнёшься, то ли в гниль по колено провалишься. И вообще, мох был всюду, словно однажды над этим ельником растрепали зелёную перину. Ноги утопали по щиколотку, в следах хлюпало, а нормальной травы, даже кислицы, не было вовсе.

Вряд ли я тут пройду. Но и на месте сидеть смысла нет. Закончатся припасы, а потом что — придётся лягушек ловить?

Только и оставалось дальше пробираться вдоль ручья, в надежде, что тот куда-нибудь да выведет. Хотя бы в нормальный лес.

Решение оказалось верным, хотя шла я целых три дня. Ручей постепенно становился шире и полноводнее, превратился в речушку, затем речушка стала настолько глубока, что в ней появились пескари, десяток которых удалось наловить прямо руками. Добычу сварила в чайнике, добавив соли и пару горстей риса, и слопала в один присест.

Эх, бреду неведомо куда, но, может, всё не так уж плохо? Хоть сыта…

Но вообще от этого мха я уже озверела. Не зря однажды леди Инрис сказала другой леди, что много зелёного в интерьере приводит к дипресии. Я тогда выспросила у Кайры, что значат слова и как они пишутся. Вот «дипресия» — это психическое отклонение. Мне от вида мха уже кусаться хотелось, так что, наверно, у меня началась дипресия.

Даже птиц, как в нормальных лесах, тут не было. Только по ночам совы ухали.

Так что, когда лес посветлел, расступился и я выбралась на опушку — радости не было предела. А когда, продравшись на вершину пригорка через такой родной бурьян из знакомых до боли лебеды с пижмой, увидела вдалеке крыши деревни, готова была плясать.

Выбралась!

Когда вас припёрли к стенке, единственный плюс состоит в том, что нет сомнений, в каком направлении двигаться дальше.

Н. Кузьмина

Деревня оказалась не шибко велика — меньше трёх десятков дворов. Вокруг зеленели распаханные поля, вдалеке по разбитой дороге, кренясь то на правый бок, то на левый, трюхала везущая воз сена телега с запряжённой рыжей лошадёнкой. Необычной показалась только куща деревьев с густой листвой, росшая на опушке леса вдалеке. Как-то она выделялась. Словно эти деревья были посажены специально, причём так, чтобы что-то скрыть, спрятать.

Ну, что там, дело не моё. Может, местное кладбище. А мне надо припасы пополнить и выяснить, куда ж меня занесло? Небо-то до сих пор облаками затянуто, ничего не понять.

У околицы средних лет баба в сером переднике доила козу. Посмотрела на меня, на то, как я сглотнула:

— Кружка — медяк.

— Согласна, если ещё ломоть хлеба добавите.

— По рукам. Откуда ж ты взялась, такая голодная?

— В лесу заплутала… А как зовётся ваша деревня?

Совершенно неожиданно до того приветливая баба уставилась на меня с абсолютно другим выражением лица — недоверчивым, оценивающим. Потом мотнула головой и снова улыбнулась:

— В лесу, говоришь? Давай, пей, и вертай кружку взад. А коли хочешь расспросить, куда попала, или прямо вооон туда, — и махнула рукой в сторону заинтересовавших меня деревьев. — Там, за липами, наш хозяин живёт. И не сумлевайся, он всё растолкует.