📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаПогибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье - Марина Сванидзе

Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье - Марина Сванидзе

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 133
Перейти на страницу:

Потом они долго разговаривают о фильме. Герман говорит, что Симонов одобряет Никулина на роль Лопатина. Они разговаривают до глубокой ночи. Договариваются, что Никулин приедет в Ленинград на пробы. Никулин думает: если кинопробы не получатся, он переживет это спокойно, но зато повстречается с фронтовыми друзьями.

Никулин – фронтовик.

В 47-м на экзамен в студию клоунады Московского цирка на Цветном бульваре Никулин пришел в шинели. Его будущий первый партнер Борис Романов тоже в шинели. Никулин пишет: «У меня еще долго после войны ко всем, кто носил солдатскую шинель, оставалось доброе отношение». И второй многолетний партнер Никулина Михаил Шуйдин – фронтовик. Он до войны год проучился в цирковом училище, мечтал стать турнистом. А когда началась война, закончил танковое училище и командовал танковой ротой. Получил страшные ожоги. Продолжать учиться на акробатическом отделении уже не мог. Никулин увидит Шуйдина первый раз, когда тот на просмотре показывает старое цирковое антре под названием «Пум-гам».

Суть антре в следующем. Белый клоун стреляет из пистолета, а Рыжий ловит пули ртом, потом выплевывает их на блюдечко. В финале у Белого осечка, а Рыжий все равно выплевывает пулю на блюдечко. Михаил Шуйдин был Белым. Чтобы скрыть следы от ожогов, полученных в горящем танке, он сильно замазал лицо белым гримом. После просмотра, когда в цирковом буфете пили портвейн, кто-то сказал: «Ну, у Миши вся грудь в орденах». – «Правда?» – спросил Никулин у Шуйдина. «Да, – ответил тот, – два ордена: Боевого Красного Знамени и Красной Звезды, медали еще». – «А почему не носишь?» – удивился Никулин. «А зачем? – спокойно сказал Миша. – Показать всем, что вот, мол, какой я?!»

Никулин с самого начала войны на Ленинградском фронте. А к этому времени он уже два года как в армии. В своих воспоминаниях Никулин пишет: «Почти семь лет я не снимал с себя гимнастерку, сапоги и солдатскую шинель. Прошел две войны (в смысле – финскую и отечественную). В армию меня призвали в 1939-м, когда мне еще не исполнилось 18 лет».

Алексей Герман вспоминает, что как-то они ехали с Никулиным под Ленинградом по Приморскому шоссе. И он сказал, что здесь, в Лисьем Носу, их готовили перед финской войной.

Когда начинается советско-финская война, его часть стоит как раз на направлении боевых действий. Никулин буквально в двух словах напишет: «Мы стоим под Сестрорецком, а почти рядом с нами идут бои по прорыву обороны противника – линии Маннергейма. В конце февраля – начале марта 40-го года наши войска прорвали долговременную финскую оборону и военные действия с Финляндией закончились».

Говорит, что держал в руках винтовку и вспоминал детство:

«Моя тетка работала тогда в детском саду. Пришла к нам как-то, увидела кочергу у моей мамы в руках и говорит: «А мы в детском саду мучаемся, у нас вместо кочерги – ружье».«Вот бы мне это ружье»,подумал я.

Летом на каникулах в Смоленске я упросил бабушку купить на рынке кочергу, а в Москве я поменялся с теткой на ружье. Это была винтовка. У нее было дуло, оплывшее от огня, стрелять из нее было нельзя, но все с ней играли, а я даже с этой винтовкой спал».

Вот, пишет, что об этом вспоминал во время финской войны. Вообще все время вспоминал дом, Москву. Пишет, что «знал в армии много людей, которые редко вспоминали родной дом. А я, – говорит, – скучал, грустил. Мороз страшный, сидишь на дежурстве в тулупе, под тулупом телогрейка и шинель, на голове шерстяной подшлемник, буденовка, валенки, сидишь такой на дежурстве у телефона и думаешь о Москве. Вот прохожу мимо гастронома, меня встречает отец. Мы с ним едем в магазин и покупаем вкусное к чаю: 150 граммов печенья, 100 граммов подушечек (это ириски такие были), 100 граммов халвы. Тут среди воспоминаний телефонный зуммер: «Доложите обстановку». Докладываю: «В воздухе все спокойно». Никакого пафоса. Напишет, что однажды отморозил ноги, когда тянул линию связи, когда один шел по льду Финского залива, а за спиной катушки с телефонным кабелем. После этого ноги всю жизнь быстро замерзали. Пишет, что, когда началась финская война, ежедневно стали выдавать по сто граммов водки. Попробовал как-то выпить, стало противно. Водку менял на сало, которое любил. Только 18 декабря 39-го года выпил. В этот день ему исполнилось 18 лет. И он уже был на своей первой войне.

Когда Герман уговаривает его попробоваться на роль Лопатина, Никулин уже состоявшийся комедийный киноактер. И в таком амплуа он уже к моменту встречи с Германом обрел всю возможную и невозможную популярность.

Драматическая роль к этому времени была у него одна: в фильме Кулиджанова «Когда деревья были большими». Правда, Кулиджанов остановил свой выбор на нем, увидев его в цирке. Так и сказал Никулину: «Я видел вас в цирке. Только в цирке. И вы мне понравились».

На съемки этого фильма Никулин приезжает из Ленинграда, где у него в то время номер в программе Ленинградского цирка. Система Союзгосцирка была жесткой. Направляли на работу то в один цирк, то в другой. Никулин пишет: «В цирке нагрузка доходит до сорока представлений в месяц, а в дни школьных каникул и до 60».

«А некоторые умники говорят, что легко работать клоунаду…» – произнес когда-то известный артист Мозель, проходя за кулисами мимо молодого Никулина. Эта брошенная на ходу фраза никому не была адресована. Артист говорил сам с собой. Медленно передвигая ноги в огромных клоунских ботинках, тяжело дыша, он шел в артистический буфет. В детстве в этом же буфете Никулин впервые увидел живого клоуна. Не на манеже, а близко. Отец Никулина писал для цирка, поэтому они оказались в артистическом буфете. Рядом клоун в рыжем парике, с большим красным носом, сидел, склонившись над столом, и пил чай с баранками. Никулин говорит, что тогда ожидал, что вот сейчас клоун сделает что-то смешное. И даже подошел к нему поближе и заранее начал смеяться. Клоун посмотрел на него строго и сказал: «Чего смеешься? Иди, иди отсюда». Отец тогда объяснил: «Он сейчас не клоун, и он устал». Это было откровением. До этого он думал, что клоун всегда смешной.

Спустя десятилетия в этом же буфете Никулин беседует с великим артистом Игорем Ильинским, который пришел с сыном к нему на представление. Ильинский говорит Никулину: «У меня к вам серьезное предложение. Вы не хотели бы пойти работать в Малый театр? А я буду потихонечку передавать вам свои роли, всячески помогать вам». Никулин откажется. Скажет: «Если бы лет десять назад, пошел бы в театр с удовольствием. Но когда тебе под сорок – вряд ли есть смысл начинать жизнь заново».

Теперь, получив предложение от Германа, он думает: «Мне уже за пятьдесят. Наверное, пора искать другое амплуа, другие характеры».

Когда Никулин появился на экране в фильме Тарковского «Андрей Рублев», в первый момент в зрительном зале был смех. Зритель ждал, что будет смешно. Но режиссеров раз за разом комическое амплуа Никулина не смущает.

На Мосфильме Никулин случайно встречается с Сергеем Бондарчуком. «Простите, – говорит Бондарчук, – не знаю вашего отчества, но хотел бы с вами познакомиться, вы мне очень нравитесь на манеже. Я хочу написать о вас статью».

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?